Он потянул за собой бельевую веревку, которой была привязана парящая над ним Елена. Она балансировала в воздухе - ее ночная рубашка раздувалась прямо над головой Бонни - или точнее, над тем местом, где должна была быть голова Бонни. Бонни всегда была маленькой, но из-за этой замораживающей болезни она еще и свернулась калачиком. Елена практически могла сидеть на ней.
«Привет, принцесса. Выглядишь великолепно, как всегда. Да я и сам неплохо выгляжу.»
Это было одно из худших приветствий в его жизни, подумал он уныло. Но он почему-то не чувствовал себя собой. Изменения Стефана поразили его - вот что идет совсем не так, решил он.
- Да… мон.
Дамон вздрогнул. Голос Елены был тихий и нерешительный… и абсолютно прекрасный: стекающая каплями сладость, мед, вытекающий прямо из пчелиных сот. Он был уверен, что ее голос стал ниже, чем до превращения, и что она стала произносить слова действительно медленнее. Вампиру это напоминало сладкое «кап-кап» из только что вскрытой человеческой вены.
- Да, ангел? Я называл тебя «ангелом» раньше? Если нет, то это было просто упущение с моей стороны.
И когда он сказал это, он понял, что в ее голосе присутствовал еще один компонент, который он не учел раньше: чистота. Пронзительная чистота ангела или херувима. Это должно было отвлечь его, но это наоборот напомнило ему, что Елена была тем, кого следует принимать всерьез, и никогда не относиться легкомысленно.
«Я относился бы к тебе серьезно, или легкомысленно, или как бы ты только не захотела, - подумал Дамон, - если бы ты не была так зациклена на этом идиоте - моем младшем брате.»
Два фиалковых солнца повернулись к нему: глаза Елены. Она услышала его.
Первый раз в жизни Дамон был окружен людьми, которые были сильнее его. А для вампира Сила была всем: материальные ценности, положение в обществе, добыча, отдых, секс, деньги, сладости.
Это было странное чувство. Но совсем не неприятное… в отношении Елены. Ему нравились сильные женщины. И он веками искал достаточно сильную.
Но взгляд Елены быстро вернул его обратно к сложившейся ситуации. Он криво припарковался возле пансионата, схватил умирающую Бонни и взлетел по узкой винтовой лестнице в комнату Стефана. Это было единственное место, в котором, как он знал, находилась ванна.
В крошечной ванной комнате едва ли хватило бы места для троих, а Дамон нес на руках Бонни. Он наполнил старинную, четырехфутовую ванну водой, которая, как ему подсказали его чутко настроенные инстинкты, была на пять градусов выше ледяной температуры тела Бонни. Он пытался объяснить Елене, чем он занимается, но она, казалось, потеряла к этому всякий интерес и кружила по спальне Стефана, как большая копия Тинкербелл, посаженная в клетку. Она натыкалась на закрытое окно, а затем подлетала к открытой двери, оглядываясь по сторонам.
Какая дилемма. Попросить Елену раздеть и искупать Бонни и пойти на риск, что она может окунуть ее в воду не той стороной? Или попросить Елену сделать это, а самому присмотреть за ними обеими, но не прикасаться - пока не случиться какая-нибудь катастрофа? Плюс, кто-то должен найти миссис Флауэрс, чтобы она сделала горячие напитки. Написать записку и послать с ней Елену? Тогда здесь в любой момент может стать на одну пострадавшую больше.
Дамон поймал взгляд Елены, и все незначительные заботы, кажется, испарились. Слова появились у него в голове, даже не побеспокоив его уши.
«Помоги ей. Пожалуйста!»
Он вернулся обратно в ванную, положил Бонни на плотный коврик, лежавший там, и стал освобождать ее от одежды, как креветку от панциря. Сначала снял толстовку, а затем летний топ, который был под ней. Затем маленький бюстгальтер - чашечки размера А, - печально заметил он, отбрасывая его и стараясь не смотреть прямо на Бонни. Но он не мог не заметить, что следы от уколов, оставленные деревом, были повсюду.
Затем должны были последовать джинсы, но возникла небольшая заминка, потому что ему пришлось сесть и положить ее ноги к себе на колени, чтобы стянуть с нее туго зашнурованные высокие кеды, прежде чем с ее лодыжек можно будет снять джинсы. А затем и носки.
Ну вот и все. Бонни лежала обнаженная, за исключением следов ее собственной крови на теле и розового шелкового нижнего белья. Он поднял и погрузил ее в ванну, вымокнув и сам. Вампиры иногда принимали ванны с кровью девственниц, но только по-настоящему сумасшедшие пробовали это на самом деле.
Когда он уложил Бонни в ванну, вода в ней стала розовой. Он не стал закрывать кран с водой, потому что ванна была очень большая, а сам сел рядом, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Дерево влило в Бонни какую-то жидкость через иголки. И что бы это ни было, это было совсем не хорошо. Значит, нужно от этого избавиться. Самым разумным решением было бы высосать это, как яд после змеиного укуса, но он не мог решиться сделать это, пока не был бы уверен в том, что Елена не проломит ему череп, если найдет его методично обсасывающего верхнюю часть тела Бонни.
Ему нужно было придумать что-то получше. Кровавая вода почти не скрывала миниатюрных форм Бонни, но она помогала сделать детали более размытыми. Одной рукой Дамон поддерживал голову Бонни у края ванны, а другой же он начал выдавливать и соскребывать яд с ее руки.
Он понял, что делает все правильно, когда почувствовал смолистый сосновый запах. Яд был таким густым и липким, что даже еще не успел впитаться в тело Бонни. Дамон смог бы таким образом очистить ее тело от небольшого количества этого яда, но было ли этого достаточно?
Осторожно, наблюдая за дверью и напрягая все свои чувства, Дамон поднял руку Бонни к своим губам, будто собираясь ее поцеловать. Но вместо этого, он взял в рот ее запястье и, подавляя желание укусить, начал просто высасывать яд.
Он почти немедленно сплюнул. Его рот был полон смолы. Соскребания яда определенно было недостаточно. И высасывания тоже. Даже если бы он нашел еще пару десятков вампиров и прилепил бы их всех к маленькому телу Бонни, как пиявок, это тоже бы не помогло.
Он снова присел на корточки и посмотрел на нее, на эту смертельно отравленную ядом женщину-ребенка, которую он давал слово спасти. В этот момент он понял, что промок до самой талии. Он послал негодующий взгляд на небеса и стянул с себя черную кожаную куртку.
Что еще он может сделать? Бонни помогло бы заклинание, но у него не было ни малейшей идеи о том, какое специальное заклинание ей нужно, и он не знал ни одной ведьмы, к которой можно было бы обратиться. Знакома ли миссис Флауэрс с колдовством? Помогла бы она ему, если бы умела колдовать? Или она просто сумасшедшая старая леди? Существует ли какое-нибудь общее заклинание - для людей? Он мог бы отвезти ее к таким же смертным людям, как она и позволить им попытаться применить свои некомпетентные знания - привезти ее в больницу - но тогда врачи будут иметь дело с девушкой, которая была отравлена Темными Силами из таких темных мест, которых им никогда не будет позволено увидеть или понять.
Рассеяно, он вытирал полотенцем руки и ладони и свою черную рубашку. Теперь, он взглянул на полотенце и решил, что Бонни, по крайней мере, заслуживает капельку скромности, особенно сейчас, когда он больше ничего не мог придумать, чтобы ей помочь. Он опустил полотенце в воду, растянул его и подоткнул концы под тело Бонни, закрыв ее от ног до горла. В некоторых местах полотенце всплывало, в других тонуло, но в целом, исполнило предназначение.
