- Пошли.
На четвереньках, как собака, Дамон нащупал свой жакет, позади себя, нашел его, и было жаль что эта поза не у кого не вызвала смеха. Но лица окружавшие его, выражали только равнодушие. Словно они были вырезаны из камня.
Но это было ничто, по сравнению с теми чувствами, которые снова разгорались в его душе. Его сердце, которое раньше было как скала, начало обламываться.
Их лица все еще выражали равнодушие, поэтому Дамон попробовал выйти из маленькой комнаты, слишком переполненной из-за большого количества людей. Некоторые из них говорили: Меридит с Бонни, дурак – нет, от Мэтта шел поток жгучей ненависти… но Дамон, в действительности, не разбирал ни слова. Он чувствовал запах большого количества крови в ванной. У каждого были небольшие раны. Их кровь обладала разными ароматами и он чувствовал себя окруженным ими. Его голова кружилась. Ему необходимо уйти отсюда, или он схватит самое близкое к нему существо и насладится его кровью прямо здесь. Сейчас он был измучен жаждой… безумно.
Очень, очень голоден. Он долго работал, не питаясь, и сейчас был окружен добычей. Они кружились перед ним. Как он мог сдержаться, чтобы не схватить одного из них? Можно ли было промахнуться?
Там была та, которой он еще не видел, и не хотел видеть. Прекрасное лицо Елены, было искривлено в ту же самую маску отвращения, которую он видел на всех лицах людей, присутствующих здесь. «Неприятно», - подумал он, и его любимое бесстрастие наконец-то вернулось к нему.
Но этого нельзя было избежать. Поскольку Дамон вышел из ванной, Елена стояла прямо перед ним. Его глаза были полузакрыты, как будто он не хотел видеть ее выражение лица.
Выражение лица Елены, было другим. Она выглядела взволнованной и расстроенной. На нем, не было и следа отвращения или ненависти, которое было у других.
Она даже говорила очень странной речью, которая была, так или иначе, подобна телепатии, которая позволяла ей входить в два уровня связи сразу (имеется ввиду: речь и чтение мыслей).
- Дамон. Расскажи мне о малахах. Пожалуйста.
Дамон только изогнул бровь. Рассказать этой группе людей о себе? Она что, смеется?
Кроме того, малах действительно ничего не делал. Она отвлекла его на несколько минут, которые слишком много значили. Бессмысленно обвинять малахов, когда все, что они сделали - укрепили его собственные убеждения. Он спрашивал себя, - «Имела ли Елена, хоть какое-нибудь понятие о его ночном времяпровождении?»
- Дамон. Я могу видеть все это. Но тем не менее, пожалуйста.
Возможно, я привык к наблюдению, за развороченными телами людей. Елена не ответила на эту мысль, таким образом, поставив его в тупик.
Это не было то ощущение, к которому он привык. У них были разные пути, люди к себе домой, а он в лес. Елена, конечно, осталась бы со Стефаном.
Конечно.
Учитывая обстоятельства, я бы не стал говорить «прощай». – Подумал Дамон, ослепительно улыбаясь Елене, которая смотрела на него. – Мы только скажем «пока», и на этом все закончится.
Никто не ответил ему.
- Дамон! – Теперь уже закричала Елена. – Пожалуйста. Пожалуйста.
Дамон уходил в темноту.
- Пожалуйста…
Потирая свою шею, он продолжал идти.
Глава 13
Позднее той же ночью, Елена не могла уснуть. Она сказала, что не хочет находиться в Высоком Помещении. В душе Стефан переживал, что она хотела выйти наружу и проследить за тем малахом, который напал на машину. Но он не думал, что сейчас она была в состоянии лгать. Она продолжала толкать закрытое окно, твердя, что просто хочет подышать свежим воздухом. На улице.
- Сначала мы должны тебя одеть. – Снисходительно, как будто обращаясь к ребенку, сказал Стефан.
Елена была изумлена.
- Сейчас Ночь. А это мое Ночное Платье. – Упрямо заявила она. – Тебе даже не нравится моё Дневное Платье.
Она снова ударила по окну.
Ее «Дневное Платье» было его синей рубашкой. Подпоясанная, она выглядела на ней как короткая (до середины бедра) женская сорочка.
Прямо сейчас то, что она хотела, совпадало с его собственными желаниями настолько полностью, что он чувствовал себя… немного виноватым. Но он позволил уговорить себя.
Они шли, взявшись за руки. Елена как призрак или ангел в белой длинной ночной рубашке, а Стефан весь в черном, чувствовал себя растворяющимся каждый раз, когда он ступал в тени от деревьев освещенных лунным светом. Каким-то образом они попали в Старый Лес, где скелеты деревьев были смешаны с живыми ветвями. Стефан прощупал местность своими недавно улучшенными чувствами настолько далеко, насколько смог, но нашел только обычных лесных жителей, медленно и нерешительно возвращающихся, после того как их спугнул удар Силы Дамона. Ежи. Олень. Лис и одна жалкая лисица с двумя детенышами, которая не была в состоянии быстро бежать из-за них. Птицы. Все животные, которые и сделали лес таким поразительным местом, которым он является.
Ничто не ощущалось как малах, и не было похоже на то, что кто-то мог причинить какой-нибудь вред.
Он начал задаваться вопросом, не изобрел ли Дамон просто-напросто существо, которое было под его собственным контролем. Дамон был чрезвычайно убедительным лгуном.
«Он сказал правду», пропела Елена. «Но или оно невидимо, или ушло. Из-за тебя. Из-за твоей Силы.»
Он посмотрел на нее и встретился с ее взглядом со смесью в нем гордости и другой эмоции, которую было легко определить, но поразительно было увидеть.
Она подняла лицо к небу, и ее чистые классические черты лица осветил лунный свет.
Ее щеки были с красновато-розовым румянцем, а губы немного поджаты.
«О … черт», про себя выругался Стефан.
- Ты со всем справишься,- начал он, и сделал свою первую ошибку. Он взял ее за руки. И тут возникло взаимодействие между его Силой и ее, которое по медленной спирали начало поднимать их всё выше и выше.
Он смог почувствовать ее теплоту и сердечность. Сладостную мягкость ее тела. Она все еще ждала, закрыв глаза в ожидании поцелуя.
«Мы можем начать всё сначала», с надеждой предложила она.
И это было довольно правдиво. Стефан хотел вернуть ей те чувства, которые она подарила ему в его комнате. Он хотел ее крепко обнять и целовать ее до тех пор, пока она не начнет трепетать. Хотел заставить ее таять в его объятиях, почти теряя сознание от этого.
Он мог всё это сделать. Не только потому, что он изучил одну или две вещи о женщинах, за то время пока был вампиром, но потому что он просто знал Елену. У них действительно было единое сердце, единая душа.
«Пожалуйста?» пропела Елена.
Но она была так молода, так уязвима в своей белоснежной длинной ночной рубашке, с ее сливочно-белой кожей, покрывшейся нежно-розовым румянцем в ожидании. Воспользоваться подобным совершенством это… это неправильно.
