Иногда может понадобиться год для того, чтобы связаться со специалистом в сфере аутизма в пределах одного штата. Поэтому я была искренне удивлена, когда доктор Трефферт сам ответил мне по телефону. Я рассказала ему о своем необыкновенном сыне, и он незамедлительно проявил интерес. После того как мы немного с ним поговорили, он сделал замечание, которое полностью совпадало с тем, о чем я ежедневно думала. Он сказал:
— Подождите и вы увидите. Ваш сын удивит вас.
В то время я не до конца поняла, что он имеет в виду.
— Да он меня и сейчас немало удивляет, — ответила я смеясь. — Он каждый день удивляет меня.
Это было истинной правдой. И действительно, я же понятия не имела, что он так хорошо знает даты, так ведь? Но спустя годы после этого разговора я стала понимать, насколько истинно мудрым было предсказание доктора Трефферта. Он знал, что мы видим лишь верхушку айсберга. Доктор Трефферт понимал, что способности Джейка возрастут в геометрической прогрессии по мере того, как он будет становиться старше, и расширятся до пределов, которые невозможно предсказать. Во время нашего первого разговора я рассказала доктору Трефферту об одиночестве Джейка. В ответ он предложил познакомить его с другим одаренным восьмилетним мальчуганом. Необычные способности ребят лежали в различных сферах, но у них было много общих интересов и у них были схожие модели развития. Доктор Трефферт считал, что они могут подружиться и общаться друг с другом так, как ни тот ни другой не могли общаться с детьми своего возраста. Я с нетерпением ждала окончания разговора, чтобы позвонить маме того мальчика, но оказалось, что она не хочет устраивать мальчикам встречу. Ее сын, как она объяснила, слишком занят, чтобы заводить новых друзей. Расписание его музыкальных занятий и поездки просто не позволят этого.
Для меня это было как гром среди ясного неба. Никто не знает лучше меня, что одаренный ребенок обладает высокой самомотивацией. Мне никогда не приходилось заставлять Джейка заниматься математикой и учить физику или астрономию, и я уверена, что маме этого мальчика никогда не приходилось силой усаживать его за инструмент. Я ярый сторонник того, что детям нужно разрешать делать то, что они любят, это краеугольный камень всего того, что я делаю. Но во всем должна быть мера.
— Физика будет здесь и завтра, — всегда говорила я Джейку. — Эта математика никуда от тебя не убежит.
То же самое справедливо и для шахмат, и для музыки, и для рисования. Уверена, что Бобби Фишера никто не заставлял играть в шахматы постоянно, когда он был ребенком, скорее всего, это было то, что ему хотелось делать больше всего на свете. Но, когда так случается, задача родителей заключается в том, чтобы закрыть шахматную доску и отправить малыша поиграть на улицу. И ребенку нужны друзья его возраста, он не сможет выяснить, кто он, в вакууме.
Несмотря на все наши усилия, одиночество и скука третьего класса постепенно овладевали Джейком. Он отчаянно хотел учиться, а школа, похоже, только мешала ему.
Он очень долго не ложился спать, хотя мы постоянно приходили и гасили свет в его комнате. Утром он не хотел идти в школу. Уступки, на которые мы просили его пойти, чтобы найти какой-то баланс между тем, что он обязан был делать, и тем, что любил, больше не действовали. Жизнерадостный, заинтересованный, взволнованный ребенок, который с удовольствием говорил об астероидах, сидя на заднем сиденье моего автомобиля, был мой Джейк. Ребенок, которого я целовала на автобусной остановке каждое утро, казался лишь его тенью.
Возвращаясь домой из школы, восьмилетний Джейк, вместо того чтобы идти играть со своими друзьями-соседями, втискивался в один из больших ящиков в книжном шкафу в детском центре. Когда родители приходили за своими детьми, они находили его скрюченным там. Некоторым это казалось даже забавным.
Но в этом не было ничего забавного или хорошего. Я очень беспокоилась. Такое поведение было характерно для аутистов. Я чувствовала, что снова теряю его.
Спасенный звездами
Тогда я решила позвонить Стефани Весткотт, психологу, которая первой поставила Джейку диагноз аутизм. Она внимательно слушала меня, пока я говорила, не пропуская ни слова, затем сказала:
— Похоже, он просто устал, Кристин. Вам нужно его чем-то занять. Он проявлял к чему-нибудь интерес в последнее время?
Это было относительно просто. Джейк донимал меня алгеброй уже более года. К сожалению, в третьем классе они проходят умножение и деление, но не алгебру, которую ему так хотелось изучать. К третьему классу Джейк уже значительно опередил меня. Так же обстояли дела с математикой и естествознанием. Единственное, что я могла предложить ему в помощь — так это внимательно слушать его, когда он пытался самостоятельно решить задачу.
Естественно, я обратилась в школу. Там занимались обучением, а Джейку нужен был учитель. Может быть, там есть математический класс для одаренных детей, который он мог бы посещать? Руководство школы пригласило нас для обсуждения некоторых новых вариантов.
Предупреждающий звонок раздался, как только я увидела, сколько народу собралось в комнате. Зачем пригласили школьного психолога, когда мы собрались просто поговорить о математике?
Сначала наш разговор проходил вполне конструктивно. Майкл и я объяснили, как сильно хочется Джейку заниматься алгеброй, и поделились своей проблемой — мы не в состоянии ему в этом помочь.
— У него будет много времени для этого, когда в четвертом классе начнется программа для одаренных детей. А тем временем мы сможем обеспечить ему некоторую дополнительную помощь, если снова откроем для него программу ПОП.
Я была просто ошарашена. Индивидуальную образовательную программу? Мне казалось, что мы полностью закрыли этот вопрос, еще когда Джейк ходил в детский сад. Желание Джейка учиться совсем не предполагало дополнительную помощь. Этому ребенку нужна была помощь иного рода, его не нужно было учить спокойно сидеть на стуле. Джейк был одним из первых учеников в классе.
— Но ему не нужна подобная помощь. Ему нужны дополнительные знания.
— ПОП может стать для него возможностью получить нужные знания.
Я все еще не понимала.
— Почему тогда речь идет о вспомогательном образовании? Джейк не соблюдает дисциплину во время занятий? Он не способен общаться? Разве он не играет вместе со сверстниками во время перерывов?
— Нет, нет, конечно нет. Джейк — примерный ученик, и у него много друзей. С ним вообще нет никаких проблем.
— Разве ему нужна трудотерапия? Физиотерапия? Занятия с логопедом?
И снова прозвучал отрицательный ответ.
— Тогда к чему все это? Почему мы говорим об ПОП?
И снова речь пошла об алфавитных карточках. Я пришла туда, потому что мой сын в течение двух лет просит меня дать ему возможность глубже изучить школьный предмет, в котором я не могу помочь. Ему нужны знания, и я пришла в школу для того, чтобы договориться о помощи в получении этих знаний, а мне говорят, что для того, чтобы получить их, ему снова придется ограничиться узкими рамками программы специализированного обучения.
