Пару месяцев спустя я поехала в Кирклин, чтобы посмотреть, как там движутся дела в центре отдыха и развлечений, и тут же на улице столкнулась с Чипом.
— Тебе нужно пойти посмотреть на свое старое здание, Крис. Ни за что не поверишь, что мы там нашли.
Он повел меня показать, какая работа была им сделана. Я с трудом могла поверить глазам. Весь второй этаж, который буквально висел в воздухе, грозя обвалиться, был полностью восстановлен. Выглядело все чудесно. Это здание принадлежало мне целых полтора года, но я ни разу не забиралась вглубь, мне было страшно. Чипу пришлось даже попрыгать там, чтобы я могла удостовериться, что все сделано на совесть и там совершенно безопасно.
Все деревянное покрытие, хотя и поврежденное, было старым, но очень красивым, и Чип принял решение не разрушать второй этаж, а восстановить его. Он пригласил рабочих, которые буквально спасли все эти покоробленные куски дерева, затем связали их и отшлифовали песком, чтобы вернуть им былое величие. А как вы думаете, что они нашли, когда стали снимать все те слои лака, которые покрывали полы? Нарисованные линии. Было время в истории здания, когда в этом помещении располагалась баскетбольная площадка. Я была поражена до глубины души.
Чип рассказал, что, когда он увидел эти линии в первый раз, чуть было не упал на колени.
— Когда я увидел там эту разметку, у меня уже не оставалось никаких сомнений. Это было как знак свыше — знак, что я должен создать этот центр отдыха и развлечений в Кирклине.
Моя улыбка в тот момент стала более широкой, чем та, которую можно было иногда увидеть на моем лице той зимой. Пока я шла к другому зданию на противоположной стороне улицы, у меня появилось ощущение, как будто Кристофер там, высоко на небесах, смотрит на нас и говорит, что он очень хочет увидеть, как играют его друзья.
Жирным шрифтом и подчеркнуто
— Смесь или чипсы?
Что хорошо в отношении десятилетнего мальчика, который с нетерпением ждет начала лекции по вопросам электромагнитных излучений в области физики, так это то, что он очень серьезно относится к тому, какую вредную пищу собирается разделить с матерью во время перерыва.
К тому времени, как Джейк пошел в пятый класс, единственный вопрос, на который я могла дать ему ответ, касался еды для того, чтобы перекусить во время перемены. Он прослушал все курсы, которые предлагал университет, а некоторые, включая курсы доктора Пехла, несколько раз. Когда мы поняли, что пора двигаться дальше, профессор Роудс предположил, что Джейку, возможно, будет интересно прослушать курс по физике электромагнитных излучений.
И он действительно заинтересовался — более того, полностью увлекся. Профессор Маркос Бетанкур обычно начинал еженедельные занятия с лекции. Затем студенты распределялись на небольшие группы, чтобы решить уравнения, которые были написаны на досках, расположенных вдоль стен аудитории, а в конце занятия студенты снова садились на свои места, чтобы прослушать заключительный пассаж. Занятия проходили вечером, и я думаю, что профессор специально делал так, чтобы студенты не засыпали во время лекции. К сожалению, подобная стратегия оказалась не для меня.
Наиболее общие моменты ускользали от меня уже во время лекции, а что касается уравнений, то с ними все обстояло еще хуже. Извинившись перед доктором Бетанкуром, я стала приносить на занятия книгу. Постепенно я совсем перестала присутствовать на занятиях. Джейк был в восторге от занятий, и я была уверена, что с поведением у него все будет в порядке.
Примерно недели за две до окончания курса доктор Бетанкур заметил, что Джейк стал менее активно участвовать в процессе. Он не уделял уже должного внимания лекциям и не присоединялся к остальным во время работы на досках, предпочитая оставаться на месте с книгой. При любой возможности он забрасывал доктора Бетанкура вопросами. Было совершенно очевидно, что Джейк заинтересовался одной из концепций, которые они изучали, и не мог двинуться дальше. Все его вопросы касались световых излучений и их движения в пространстве.
Когда Джейк исчерпал специфические знания (а возможно, и терпение) профессоров университета, мне пришлось искать возможности расширить поле его деятельности.
Снова я взялась за телефон и от имени Джейка формулировала совершенно невероятные просьбы. Я связалась с доктором Алексеем Филипенко в Калифорнийском университете Беркли и с доктором Филиппом Биндером в университете в Хило на Гавайях. Оба звонка я начинала словами: «Пожалуйста, не кладите трубку, у меня есть десятилетний…»
Вы должны представить себе, насколько эти просьбы отличались от того, чем я обычно занималась. У меня не было никакого опыта общения с астрофизиками мирового уровня. Тем не менее я продолжала надоедать этим уважаемым ученым, поскольку у Джейка есть вопрос, а профессора, у которых он занимается, не могут ему на него ответить. Более того, они стали нашими друзьями и теми, кто более всего поддерживает Джейка. Их ответы, казалось, могли на время разрешить любую проблему, с которой сражался Джейк, но у них закончились возможности.
В начале 2009 года мне позвонил доктор Дж. Р. Рассел из университета и пригласил на встречу.
Дети, которые требовали особого ухода, в детском центре не давали мне возможности найти кого-то, кто мог бы меня подменить, если мне нужно было уехать. Некоторые из них требовали постоянного внимания. Например, у одного из маленьких мальчиков, его звали Тай, была вставлена питательная трубка в пищевод, которую помощница без специальных навыков не смогла бы заменить. Помимо детского центра мы также открыли прием детей, которые серьезно пострадали, в соответствии с программой нашей церкви «Спасем детей», бесплатная организация проживания для семей, которые испытывают временные трудности. Мы приютили маленькую девочку матери-одиночки, которой требовалась операция, а также брата и сестру из семьи, которая потеряла жилище во время рецессии, но родители старались не отдавать детей в приют.
Идея дать приют детям принадлежала Майклу. Мы наконец смогли продать наш старый дом, и он был счастлив, что теперь в плане финансов мы ни от кого не зависим. Ему показалось естественным задаться вопросом, как мы можем помочь тем, кто еще не встал на ноги. Я была за на все сто процентов. Мы могли поделиться любовью, которая у нас была всегда, а то, что мы приютили детей, давало ощущение, что у нас не зря есть такой замечательный, красивый дом, и мы правильно используем его. Только когда мы стали брать детей, я поняла, что у меня есть право жить в таком доме, и у меня также появились основания для того, чтобы выкрасить стены гостиной в девчоночий розово-персиковый цвет, который я так любила в детстве.
Участие в этой программе всех нас научило очень многому. Для Майкла и меня имело огромное значение то, что наши дети узнают, что это такое — помогать тем, кто оказался в беде, и нам было приятно видеть, как наши сыновья справляются со своей новой ролью. Для нас не было странным наблюдать, как Джейк проявляет чудеса терпимости, Уэсли — щедрость духа, а милый Итан — серьезное спокойствие. Но то, что наши дети с легкостью делятся тем, чем богаты их души, и насколько им это приятно, делало меня во сто крат счастливее и было дороже всего, что мы могли бы купить.
