В 1997 году в российской печати появилась статья «Тайна вечной молодости». Ее автор, М. Азаров, приводит примеры из Библии и литературных памятников Древнего Китая, в которых говорится о долголетии, достигнутом аскезой или иным специфическим образом жизни, позволявшим людям доживать до 147 и 370 лет.
В то же время некоторые ученые считают, что уже семидесятилетие является тем достаточным пределом, при котором нередко умственное развитие человека соответствует развитию семилетнего ребенка со всеми вытекающими отсюда последствиями. Шанс встретить 70-летие — привилегия, которую подарила нам цивилизация. Средняя продолжительность жизни в Древнем Египте была 22,5 года, в Древнем Риме — 24 года, в средневековой Европе — 31 год, в Европе XIX века — 37,7 года.
По другим оценкам, биологически здоровая человеческая жизнь продолжается 40–50 лет, до возможного появления последних детей или первых внуков. Далее, выполнив и завершив функцию продолжателя рода, человек больше не нужен природе, и все дополнительные ресурсы, полученные от нее, можно рассматривать, как инструменты выживания.
Кривая смертности
Страховой статистик по имени Беньямин Гомпертц в 1825 году заметил, что статистика смертности имеет некоторые особенности. Возрастная кривая смертности имела форму элегантного «U». Риск умереть при рождении был очень высок, потом значительно уменьшался на первом году жизни и еще более к возрасту полового созревания. С этого времени смертность еще более резко падала, вплоть до достижения зрелого возраста. Из этого следовал вывод — чем дальше от рождения, тем меньше вероятность умереть. Гомпертц считал, что он открыл теорию смертности, по законам которой протекает жизнь и наступает смерть.
В последующие два столетия биологи и генетики, исследуя законы эволюции и популяций, глубже проникли в смысл толкования смерти — точнее, в ее бессмысленность, ибо смерть не планируема. В коде жизни не запрограммирован взрыв. Смерть не несет в себе эволюционной задачи освободить место для будущих поколений. Смерть не призвана исправлять ошибки развития индивидуума, которые могут быть переданы будущим поколениям. Смерть также не отвечает за оптимальное распределение имеющихся ресурсов с целью выживания максимального числа индивидуумов. Нет, смерть — это нежелательный, но неизбежный побочный продукт жизни, как зола и пепел — побочные продукты огня. Фундаментальный смысл жизни — это репродукция себе подобных, адаптация и завоевание жизненного пространства с целью долгосрочного существования. Процесс адаптации происходит при помощи естественного варьирования генов, их оптимальной комбинации для существующих условий. Это является гарантией для наиболее длительного выживания.
Не существует никаких причин для того, чтобы генетические варианты несли в себе «спираль смерти». Но случилось так, что все первичные образования, которые определяют развитие любого организма, способного к репродукции, имеют очень чувствительную и легко ранимую структуру. Разрушение начинается уже с процесса репродукции.
Закон смертности говорит, что любой живой организм имеет своим приоритетом репродукцию за счет продолжительности жизни. Если организм пережил мучительный процесс рождения, он получает хороший шанс достигнуть возраста половой зрелости. После этого силы разрушения вновь превалируют над силами жизни.
Эпидемиологи называют отрезок жизни, следующий за репродуктивной фазой, «генетическими отбросами», так как каждое изменение генов в этот период не участвует в дальнейшем процессе естественного отбора. Ген, ответственный за низкий рост человека, может влиять на выживаемость и репродуктивность как негатитвно, так и позитивно. Но ген, благодаря которому волосы женщины начинают седеть только после 70 лет, уже передан по наследству ее детям, несмотря на его бесполезность.
С. Джей Ольшанский из Чикагского университета вместе со своими коллегами открыл нечто новое в законе смертности: медицина в состоянии его изменить. Они исследовали смертность среди мышей, собак и людей, умерших естественно. Исследователи смогли повторить «U»-схему Компертца и открыли генетический план смертности, который они назвали «печатью смерти». У человека эта печать может быть поставлена в возрасте 83 лет. Это значит, что, если избежать всех опасностей, грозящих человеческому организму извне, он умрет в возрасте приблизительно 83 лет.
Ученые были поражены тем фактом, насколько «кривая смертности» человека отличалась от нее же у животных. Это говорит о том, что современная медицина не только снижает неблагоприятность внешних воздействий на организм, но и изменяет внутренние ритмы. «Печать смерти у человека можно изменить, — утверждает Ольшанский, — несмотря на то, что до сих пор она казалась неизменной».
Парадокс записной книжки
На базе невероятных достижений медицины в борьбе с такими болезнями, как рак, сердечные заболевания и др., человек живет сегодня дольше, чем это предусмотрено природой. Мы переживаем нашу собственную «печать смерти», живя «искусственной жизнью», как ее называют эпидемиологи. С помощью нашего разума и наших рук мы обеспечиваем себе «мягкую подушку» на протяжении всей жизни.
Но если остановиться в неумолимом и неуемном беге по жизни и задуматься, то можно с удивлением осознать, что средства, обеспечивающие нашу жизнедеятельность, постепенно теряют свое значение по сравнению с теми открытиями, которые мы совершаем на этом пути. Когда человек впервые оседлал лошадь, он забывает, как пользоваться ногами. Но важнее всего то, что мы тем самым доставляем неприятности своему разуму. Отец американского трансцендентализма Ральф Эмерсон пишет: «Записные книжки человека ослабляют его память, библиотеки перегружают дух… Вопрос, не отягощают ли машины человеческую жизнь больше, чем улучшают, делая все более утонченными наши способности? Мы лишь расходуем нашу энергию и силу первозданной добродетели».
Чем меньше мы используем резервы собственного мозга, тем слабее он становится. Процесс этот неизбежен. Не исключено, что в недалеком будущем даже мозг здоровых людей подвергнется злому недугу — БА, потому что мы в нашем технологическом мире с бесконечными компьютерными системами получаем немедленный доступ к готовым знаниям; для нас и за нас машины перенимают практическую способность мыслить. Да, мы значительно увеличиваем производительность работ, применяя механизацию и автоматизацию, заменяем ручной труд бытовой техникой, автомобилями, стиральными машинами, лишая себя движения и мостя удобную дорогу, ведущую к дивану и далее — к запрограммированному ящику ТВ. Мы полнеем, подвергаем себя ожирению и лености. Вспомогательные средства, которые делают нашу жизнь легче, чище, увеличивают ее продолжительность, управляя нашей памятью, одновременно снижают потенциал нашего мозга, уровень его ментальной деятельности, вызывают его омертвение. Может, в этом кроется секрет нашего удивления жизнью и цивилизацией, которое переходит в депрессирующее разочарование и отчаяние?
Мы вышли за рамки и границы, предусмотренные для нас эволюцией. Эта отвоеванная у природы часть жизни, наряду со всеми присущими ей удовольствиями, грозит стать для нас настоящим испытанием за счет неизвестных в прежние времена страданий, одним из которых является БА.
