Симпсона и его применение хлороформа для обезболивания родов клеймили позором с кафедр и в памфлетах. Многие, вполне разумные во всех остальных отношениях люди, ослепленные своими религиозными угрызениями совести, высказывали сомнения в правомочности вдыхания паров хлороформа. Аргумент, использованный духовенством, заключался в том, что боль, в особенности боль при деторождении, является предопределенным свыше жребием человека, и предотвращение боли – само по себе уже святотатство. Как выразился один священник, «хлороформ есть сатанинский соблазн, приманка, коей Сатана стремится прельстить женщину, убедить в том, что это благословение; но со временем эта приманка сделает общество черствым и безразличным и лишит Бога возможности слышать вопли о помощи, исходящие из сокровенной глубины души». Другой священник указывал, что хлороформ, подобно алкоголю, опьяняет и лишает свою жертву чувств.
На этом шатком фундаменте этот пастырь строит здание, устремленное в небесную высь. Священник рисует страшную картину: родильная палата, бывшая прежде средоточием спокойного достоинства, под влиянием хлороформа превратится в сцену пьяного дебоша, посреди которого появляется на свет невинное дитя.
Священнослужители подкрепляли свои проклятия авторитетом Библии, ссылаясь на проклятие рода человеческого, высказанное в стихе 16 третьей главы Бытия: «Жене сказал: умножая, умножу скорбь твою в беременности твоей; в муках будешь ты рожать детей своих; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Бытие, III: 16). Все дело было в словах: «…в муках будешь ты рожать детей своих». Согласно господствовавшему тогда толкованию, боль (болезнь) была предопределена для деторождения, и предупреждение ее во время родов «противоречило религии и явному повелению Писания».
На все эти возражения Симпсон ответил рядом статей, которые своей богословской глубиной и неотразимой логикой не оставили противникам хлороформа никаких шансов. Симпсон был занятым практикующим врачом. Он писал урывками, иногда у постели роженицы. Можно легко представить себе этого упрямого шотландца, сострадание и убежденность которого в своей правоте только возрастали от стонов его пациенток. В какие-то моменты, когда он писал теологические и физиологические обоснования, смешливый огонек, видимо, не раз вспыхивал в его глазах, и он с трудом сдерживал язвительный смех. В убийственной и простой логике не раз проскальзывает эта дерзкая усмешка.
Статья Симпсона «Ответ на религиозные возражения против использования анестезии в акушерстве и хирургии», напечатанная в 1847 году, была шедевром этого жанра. В начале статьи Симпсон подтверждает свою правоту аналогиями с другими профессиями, сопровождая аналогии цитатами из Бытия. Он указывает, что если придерживаться исключительно буквы текста, то крестьянин, выпалывая «терние и волчцы», которые обязана родить ему земля, и избегая проливать «пот лица своего» использованием лошадей и сельскохозяйственных орудий, тоже не выполняет требований Священного Писания. Точно так же и врач, пытающийся спасти жизнь больного, идет, если следовать букве Писания, против воли Бога, так как человек смертен – «прах ты, и возвратишься в прах». «Если, – говорит Симпсон, – врачу позволено идти против одной части проклятия, а крестьянину позволено идти против другой его части, то почему, спрашивается, акушеру непозволительно идти против третьей части того же проклятия? Почему те, кто признает неканонический характер попыток противодействовать боли при родах, не призывают нас отказаться от использования человеческой изобретательности в попытках противостоять смерти или в попытках повысить плодородность почвы, чтобы избежать труда «в поте лица своего»?»
Следующим шагом стало сомнение Симпсона в значении слова «болезнь» в том виде, в каком оно употреблено в связи с деторождением. Я не могу судить о правильности филологических рассуждений Симпсона, но – во всяком случае, к собственному удовлетворению – он переводит соответствующее еврейское слово как «тяжкий труд», а не как «болезнь». Далее Симпсон пространно показывает, что деторождение у людей – из-за вертикального положения тела при ходьбе – является более «трудоемким» – делом, нежели у четвероногих. По мнению Симпсона, слова Библии являются выражением понимания и простой констатацией этого физиологического факта.
Дальше Симпсон объясняет, что любое новшество в человеческой истории встречало резкое противодействие, особенно на богословской почве. В качестве примера Симпсон цитирует возражения против широкой вакцинации против оспы. «Оспа, – говорят они, – это Божья кара и происходит из человека; но вакцинация – дело рук самонадеянного, нечестивого человека. Первое – предопределено небом; второе – дерзкое и нечестивое нарушение предписаний нашей святой религии». Более практичные противники вакцинации ссылались на странные ее эффекты, о которых рассказывала одна женщина, дочери которой сделали прививку от оспы. После нее девушка стала мычать как корова, а все ее тело покрылось густой шерстью. Другой оппонент говорил, что в одной части страны вакцинацию пришлось прекратить, потому что те, «кого привили, стали реветь, как быки!».
Симпсон не ограничивается этими иллюстрациями и идет дальше, рассказывая о попытках опорочить усовершенствования в сельском хозяйстве. Одно время были люди, противившиеся внедрению веялки, машины, которая отделяет мякину от зерен. В прежние времена это делали, подбрасывая зерно в воздух, и ветер уносил более легкую мякину. «Ветер, – утверждали противники механизации сельского хозяйства, – поднимает один только Бог, и только нерелигиозный человек может поднимать созданный им ветер ради вышеупомянутой цели». Один священник дошел до того, что изгонял из общины крестьян, применявших в своем хозяйстве веялки. Но Симпсон идет еще дальше и говорит: «Весьма вероятно, что скоро пророют канал через Панамский перешеек. Все вы знаете, что такой проект был создан уже давно. Канал позволит соединить Атлантический и Тихий океаны». Когда такое предложение было впервые сделано в XVI веке, один священник по имени Аско выдвинул против него такое возражение: «По моему мнению, это выше человеческих сил – разрушить непроницаемую преграду, воздвигнутую Богом из камня и железа между двумя океанами, преграду, выдерживающую натиск яростно бушующих волн. И если это вдруг окажется возможным, то будет справедливо, если мы станем опасаться Божьего гнева за попытку улучшить то, чего Создатель – во всемогуществе своей воли – потребовал от мироздания». Аргумент, выдвинутый в XIX веке против обезболивания родов, не отличается даже по форме от аргументов, выдвинутых против строительства Панамского канала в XVI веке и против веялки в веке XVIII.
Симпсон заканчивает свою статью удивительным и неотразимым в своей логичности пассажем. Он переигрывает своих оппонентов, пользуясь их же оружием. Симпсон говорит: «Кроме того, те, кто настаивает на том, что искусственное или анестезирующее состояние нельзя применять по произволу только для того, чтобы уберечь хрупкое человеческое существо от несчастья и мук физической боли, забывают, что мы имеем перед глазами величайший пример воплощения этого принципа на практике. Я ссылаюсь на уникальное и единственное в своем роде описание приготовления и проведения первой хирургической операции, содержащееся в Бытие (II: 21): «И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию». В этом замечательном стихе мы находим краткое, но исчерпывающее описание выполнения хирургической операции. Но особенно удивителен этот отрывок тем, что в нем содержится доказательство того, что и наш Создатель воспользовался средством избавления несчастного человеческого существа от ненужной физической боли». Таким образом, Симпсон показал, что самая первая хирургическая операция на человеке была выполнена под общей анестезией.
