Обычаи, связывавшие людей торговлей, законом и порядком, рушились при приближении чумы, предоставляя людям следовать своей ничем не прикрытой природе. Некоторые впадали в невероятную панику, другие погружались на дно самого мрачного отчаяния. Одни поднимались до неведомых доселе высот героизма и самопожертвования, другие предавались безудержному разгулу. Это дикое отчаянное веселье перед лицом смерти характерно для тех моментов, когда жизнь становится абсолютно непредсказуемой. Библия рассказывает нам, что жители Иерусалима, ожидая нападения Сеннахериба, предались бешеному разгулу. «И в те дни Господь Бог ангелов призвал к плачу и скорби, к воздержанию и власяницам; но видно было лишь одно веселье; забивали быков и овец, ели плоть их и пили вино: мы хотим насытиться и напиться, ибо завтра мы умрем». Новеллы из «Декамерона» Боккаччо рассказывают друг другу веселые молодые люди, затворившиеся в замке, чтобы избежать чумы, свирепствовавшей во Флоренции в 1348 году, но во введении мы читаем: «Такова была жестокость небес, а возможно, и людей, что между мартом и следующим июлем – как можно уверенно предполагать, в одном только городе погибла сотня тысяч душ, хотя до сего бедствия никто бы не мог даже предположить, что в нем так много жителей. Какие великолепные жилища, какие благородные дворцы опустели до последнего человека, какие семьи вымерли, какие богатства и владения оставлены, и никто не может сыскать наследников; сколько цветущих молодых людей обоего пола – каковых сами Гален, Гиппократ и Асклепий поутру признали бы здоровыми – после того, как отобедали со своими друзьями, были вместе с ними к вечеру пожраны смертью и отправились в мир иной». Другой автор того времени пишет: «Не было никаких исповедей; церкви и часовни были открыты, но не было в них ни священников, ни кающихся – все они ушли в дом смерти. И могильщика, и врача бросали в одну и ту же большую яму; завещателя и его наследников вместе с душеприказчиками привозили в одной телеге и сбрасывали вместе в одну общую могилу».
Во времена чумы умирающие получали утешение отпущением грехов, дарованным папой. В 1348 году папа Климент VI даровал отпущение грехов всем христианам, которые умрут по пути в Рим, где, невзирая на чуму, праздновали год отпущения грехов. Мало того что прощались все грехи. Души умерших возносились прямо на небеса, минуя Чистилище. На Пасху в Риме собралось более 1 200 000 человек. Некоторые из этих паломников принесли с собой чуму, и она быстро распространилась среди скученных пилигримов. По домам вернулись лишь десять процентов выживших. Правда, пожертвования, принесенные паломниками, составили громадную сумму. Сам папа не заразился чумой. Он находился в Авиньоне, который только что приобрел у неаполитанской королевы Жанны, и, когда чума достигла города, он заперся в отдельной комнате, где и находился до тех пор, пока не закончилась эпидемия. Этот совет папа получил от знаменитого врача Ги де Шолиака, который сам умер от чумы. Смертность в Авиньоне была настолько чудовищной, что папа освятил Рону и позволил бросать трупы в реку вместо погребения. Среди жертв авиньонской эпидемии оказалась и Лаура, возлюбленная Петрарки.
При приближении чумы людей захлестывала волна набожности и благочестия. Многие жертвовали имущество и состояние церкви. В свою очередь, церковь использовала страх перед эпидемией для укрепления религиозной нравственности. Так, например, когда чума приблизилась к городу Турне, церковный совет издал эдикт, согласно которому все христиане были обязаны изгнать наложниц, и, кроме того, запретил игру в кости. Все мастерские, изготовлявшие игральные кости, должны были начать делать четки.
СОЖЖЕНИЕ РАСПРОСТРАНИТЕЛЕЙ ЧУМЫ
Со старинной гравюры. Во время эпидемий чумы со всеми обвиненными в распространении болезни расправлялись без промедления. Абсурдность большинства обвинений не имела в глазах судей никакого значения. Одного лишь подозрения было достаточно для того, чтобы вызвать у напуганных людей неудержимую жажду мести
В XIV веке в одной только Европе погибло 25 миллионов человек – четверть ее населения. Чума отступила только тогда, когда не осталось восприимчивых к ней жертв. Во время эпидемий в средневековых городах творился неописуемый ужас. Мертвые и умирающие лежали на улицах, мешая проходу и проезду. Выпущенные из тюрем заключенные вывозили трупы на тележках к местам захоронения. Трупы сваливали в ямы, подвалы и даже в море. Прибой потом выбрасывал тела на берег, и на пляжах валялись груды мертвецов. Среди всего этого кошмара можно было наблюдать сцены подлинной самоотверженности, мужества, самопожертвования, напоминавшие о первых христианах, которые снискали восхищение римлян своим героизмом, проявленным во время чумы. Но были и сцены невероятной жестокости, когда люди, в отчаянии пытаясь найти выход паническому страху, принимались пытать и убивать евреев. В те времена евреи были исключены из общественной жизни, им не разрешалось заниматься никаким ремеслом, за исключением ростовщичества, их не принимали в цеха и гильдии. Евреи ссужали деньги под проценты, то есть занимались делом, которым было запрещено заниматься христианам. Взимание грабительских процентов вызывало возмущение, смешанное с расовыми предрассудками и религиозной ненавистью. Из-за этого евреи становились жертвами расправ при малейшем, самом абсурдном подозрении. Эту ненависть охотно подогревала знать, так как именно аристократы были главными должниками евреев. Евреев обвиняли в том, что они вызывают чуму, отравляя колодцы и источники. В некоторых городах евреев просто систематически убивали или преследованиями доводили до самоубийства. Так, например, в Майнце 12 тысяч евреев сами бросались в огонь костров, на которых их должны были сжечь.
СОЖЖЕНИЕ ЕВРЕЕВ
Со старинной гравюры. В Средние века евреи подвергались притеснениям как со стороны церковных, так и светских властей. Евреи были лишены доступа в ремесленные цеха и торговые гильдии, евреям запрещалось врачевать, хотя знать прибегала к их услугам, так как еврейские врачи обладали большими медицинскими знаниями. Многие евреи становились ростовщиками, так как христианам было запрещено ссужать деньги под процент. Когда случались эпидемии чумы, евреев обвиняли в отравлении колодцев и черной магии, из-за которых якобы и начиналась болезнь. Люди жгли евреев на кострах, мстя за мнимые преступления, а аристократы, часто бывшие должниками евреев, не делали ничего для прекращения этих убийств
Евреи были не единственными жертвами надуманных обвинений в распространении чумы. Любого человека, заподозренного в этом преступлении, арестовывали, пытали и предавали смерти. Один случай такого рода произошел во время чумы в Милане. Утром 1 июня 1630 года люди увидели городского чиновника, отвечавшего за здравоохранение, Гульельмо Пьяццу, идущего по улице. Пьяцца на ходу что-то записывал, макая перо в подвешенную к поясу чернильницу. Испачкавшись чернилами, он вытер пальцы о стену одного из домов. Какие-то невежественные женщины вообразили, что он мажет дом чумным ядом. Они донесли на чиновника в городской совет; Пьяццу арестовали и подвергли пыткам. Пытка была пережитком Средневековья и выполнялась в обязательном порядке как ритуал, предусмотренный законом. Многие деревенские судьи, которым было вменено в обязанность пытать обвиняемых, не умели читать, и для того, чтобы снабдить их необходимыми сведениями, в изданной в 1768 году Constitutio Criminalis Марии-Терезии были помещены семнадцать литографий, на которых были изображены различные варианты пыток. Предварительно жертву брили и делали ей клизму. Если обвиняемый выдерживал три пытки, то считалось, что Бог и правда на его стороне и он невиновен. Пьяцца выдержал две пытки, но сдался во время третьей. Для того чтобы избавиться от мучений, он признался, что действительно распространял чуму. Когда ему пригрозили следующей пыткой, если он не назовет сообщников, Пьяцца назвал имя цирюльника Моры. Последнего также подвергли пытке и вынудили признать свою вину. Цирюльник выдал также имя сообщника – дона Хуана де Падилью, сына коменданта крепости, которого Мора лечил от сифилиса. Эти жертвы ренессансного правосудия были приговорены к смерти – их рвали раскаленными щипцами, переломали кости, растянули на колесе, а через несколько часов непрерывных страданий сожгли на костре. Пепел «преступников» был брошен в реку, имущество конфисковано и продано. Дом, вымазанный чернилами, снесли, а на его месте воздвигли столб – напоминание о преступлении казненных за распространение чумы. Весь этот кошмар творился всего лишь триста лет назад.
