Глава 14
Лекарство на рынке
Существует тесная взаимосвязь между лекарственным лечением и исцелением верой. Для лечения болезней применяли великое множество различных веществ, но лишь немногие из них действительно оказывают прямое влияние на симптомы заболевания, а некоторые просто вредны для больного. Использование большинства веществ в качестве лекарств зависело от веры в воображаемые целебные свойства, которыми эти вещества должны были обладать. Святые мощи и другие реликвии прежде прикладывали к поверхности тела, и на тех же основаниях «лекарства», обладающие не большей целебной силой, чем святые мощи, теперь назначаются внутрь. Если не считать небольшого количества незаменимых в лечении болезней лекарств, прочие средства, назначаемые для приема внутрь, ничем не отличаются от святых мощей и реликвий, назначавшихся наружно. Преимущество вторых заключается в том, что они оказывают более сильное психологическое воздействие и менее вредны с точки зрения токсикологии.
История большинства медикаментов может быть охарактеризована двумя определениями лекарства, которые можно найти в словарях. Одно из этих определений: «простое лечебное средство. Другое: «вещество, не пользующееся спросом, – лекарство на рынке». Целительные свойства приписывали практически любой субстанции, любому веществу и продукту, когда они были новыми, необычными или труднодоступными. Когда новизна таких веществ пропадает, их перестают использовать в качестве лекарств. Картофель, когда он впервые попал в Европу, был абсолютно новым, редким продуктом, продавали его очень дорого и употребляли не как пищу, а как «лекарство». Предполагалось, что он может помогать (и, скорее всего, помогало) при импотенции, а также является важнейшим ингредиентом любовных напитков. Растворенное в кислоте золото помогало практически от всех болезней, поражающих человеческую плоть. Одним из горячих поклонников хризотерапии был, например, Роджер Бэкон. Поиски подходящей кислоты для растворения золота способствовали значительному прогрессу химии. Жемчуг, мускус, крокодиловый помет, рог единорога, египетские мумии, сарсапарель – все это в то или иное время было модным исцеляющим лекарством, так же как тысячи других субстанций не менее сомнительного свойства. Рецепт лекарства, примененного для лечения сэра Антона, посла королевы Елизаветы при дворе Генриха IV, сохранился в письме, датированном 21 марта 1595 года, где сказано, что «королевские врачи давали ему субстанцию алькармас, составленную из мускуса, янтаря, золота, жемчуга и рога единорога, прикладывали к боку голубя и использовали иные средства, предписываемые врачебным искусством». Сэр Антон умер, вероятно, от пневмонии или аппендицита, но мы не можем сказать, что он умер от лечения, ибо все перечисленные в рецепте вещества и средства являются фармакологически инертными.
До сих пор распространено мнение о том, что лекарства – каким-то таинственным образом – являются необходимой частью лечения любой болезни. Невежественные и суеверные люди недовольны лечением, если врач не назначает им какой-нибудь дурно пахнущий настой или не дает коробочку цветных пилюль. Для таких людей лекарство имеет некий магический смысл; для них это амулет, который они носят внутри и который тошнотой или резями в животе периодически напоминает о том, что они поправляются. Для многих людей любое лекарство, какое они могут проглотить, является полезным от болезни. В этой связи Оливер Уэнделл Холмс рассказывает историю о больном, который обратился к одному бостонскому врачу с жалобами на боль в животе и металлический вкус во рту. При расспросе врач выяснил, что больной принимает какие-то пилюли из найденной им на улице коробочки. Идея заключалась в том, что раз эти таблетки были кому-то назначены для лечения болезни, то в них не может быть ничего вредного, и поэтому человек решил, что их можно принимать, хотя в тот момент у него не было никаких расстройств здоровья. В пилюлях содержалась ртуть. Больной долгое время отравлял сам себя. Правда, вера в необходимость лекарств при лечении всех болезней характерна не только для невежественных людей. Джеймс Уолш пишет о случае, имевшем место с английским философом Карлейлем, которого многие считают самым глубоким мыслителем XIX века. Карлейль, узнав, что его друг Генри Тейлор заболел, немедленно отправился его навестить, захватив с собой лекарства, которые помогли миссис Карлейль, когда она чем-то болела. Карлейль не знал, чем болен его друг, и не помнил, какая хворь приключилась с его женой и по какому поводу она принимала лекарства. Но лекарство ей помогло, а значит, оно поможет и другу. Карлейль даже не подумал о том, что его жена могла страдать недугом, которым по природе не мог страдать Генри Тейлор.
Роль суеверий в выборе нужных лекарств можно проиллюстрировать использованием такой субстанции, как египетские мумии. В Европу остатки египетских мумий попадали в виде смолы, и по своим фармакологическим свойствам ничем от нее не отличались. Тем не менее растертое в порошок вещество мумий было главным ингредиентом многих лекарств, популярных в Средние века и в эпоху Возрождения. Многие мумии были фальсификациями или подделками, и Паре утверждал, что иногда эти мумии «изготавливаются у нас во Франции из тел, снятых с виселиц», но добавляет: «Тем не менее я считаю, что они так же хороши, как и египетские, ибо ни от тех ни от других нет никакой пользы». Мумии были почти универсальным лекарством для всех, у кого было достаточно денег на их приобретение, что можно проиллюстрировать следующим случаем. В 1580 году господин Кристоф дез Юрсен упал с лошади. Для лечения пригласили Амбруаза Паре. Семидесятилетний Паре, несмотря на свой солидный возраст, тотчас вскочил на коня и поспешил к раненому. Придя в сознание, больной спросил Паре, отчего он не прикладывает к ране мумию. В ответ на этот вопрос Паре высказал свое неверие в этот способ лечения, высоко ценившийся практически всеми врачами того времени. Это заявление вызвало сильное недовольство медицинского факультета Парижского университета. Сам Паре, хотя и был на редкость свободен от медицинских предрассудков, тем не менее высказал в своей книге о монстрах и чудовищах весьма курьезные идеи о причинах врожденных уродств. Истории о девочке, которая внезапно превратилась в мальчика, или о живой лягушке, обнаруженной внутри камня, говорят о том, что Паре был истинным сыном XVI века.
Рог единорога был еще одним универсальным средством лечения в Средние века и в эпоху Возрождения. Рог, как можно предположить, принадлежал мифическому единорогу, и добывали его из нарвалов, хотя на самом деле, как правило, это лекарство изготавливали из обычной слоновой кости. Рог единорога продавался по баснословным ценам; кусочек рога в Дрездене стоил в XVI веке 75 тысяч долларов. Рог считался лекарством, несмотря на тот факт, что во рту каждого человека, сохранившего хотя бы один зуб, есть такая же точно ткань. Из-за своей цены рог назначался только богатым аристократам. Когда дофин (будущий Генрих II) женился на Екатерине Медичи, ее дядя, папа Климент VIII, подарил отцу новобрачного, королю Франциску I, рог единорога. Говорили, что рог обладает способностью нейтрализовать подсыпанный в пищу яд, – это была разумная предосторожность для королей и пап того времени. Когда Елизавета, дочь Генриха II, заболела оспой, коннетабль Анн де Монморанси прислал ей для лечения рог единорога. Паре безуспешно пытался упразднить господствовавший при французском дворе обычай макать рог единорога в чашу с королевским питьем для профилактики отравления. Но обычай не был упразднен, а сам Паре навлек на себя нападки и обвинения в скептицизме, на том основании, что если король отказывается расстаться с рогом даже за сто тысяч крон, то это уже само по себе является доказательством пользы рога. В Англии вера в профилактическое действие рога единорога продержалась до правления Карла II, когда Королевскому обществу поручили исследовать, обладает ли качествами универсального антидота чаша, сделанная из рога носорога. Общество дало ответ, что чаша бесполезна в качестве противоядия. Рог единорога не был исключительно европейским лекарством. Например, губернатор Эндикотт одолжил кусочек рога губернатору Джону Уинтропу для использования в медицинской практике.
