— Не забудьте оторвать ему голову! — крикнул он, выходя. — А если вам будет противно, позовите меня, и я не заставлю его долго ждать.
ГЛАВА XIV
— О, соленая вода, мисс Уэлз! Масса соленой воды, огромные волны и тяжелые суда в затишье и в бурю — это мне знакомо. А пресная вода, маленькие каноэ, похожие на яичную скорлупу или мыльные пузыри, — одно дуновение, пуф! — и ничего от них не осталось! Нет, с этим я незнаком. — Барон Курбертен печально улыбнулся, точно жалея себя, и продолжал: — Но тем не менее это восхитительно, великолепно! Я наблюдал и завидовал. Когда-нибудь и я этому научусь.
— Это совсем не трудно, — сказал Сент-Винсент. — Не правда ли, мисс Уэлз? Просто нужно не терять равновесия и ничего не бояться. — Как канатный плясун?
— О, вы неисправимы, — рассмеялась Фрона. — Я уверена, что вы умеете управлять каноэ не хуже нас.
— А вы умеете? Вы? Женщина? — Хотя француз и был космополитом, но самостоятельность и ловкость американских женщин всегда поражали его. — Как и когда вы научились?
— Когда я была еще совсем маленькой и жила на берегу Дайи, среди индейцев. Весной, когда вскроется река, мы дадим вам первые уроки, мистер Сент-Винсент и я. И вы вернетесь в цивилизованные страны, обладая не одним новым талантом. Вам это понравится, я уверена!
— При наличии такой очаровательной наставницы, безусловно, — пробормотал он галантно. — А вы как думаете, мистер Сент-Винсент, понравится это мне или нет? А вам нравятся? Вы всегда держитесь в тени и так скупы на слова и загадочны, точно можете, но не хотите поделиться с нами плодами вашего многолетнего опыта.
Барон быстро повернулся к Фроне. — Ведь мы старые друзья. Разве я вам не рассказывал? Потому я и позволяю себе подшучивать над ним. Не так ли, мистер Сент-Винсент? Грегори кивнул головой.
— Я уверена, что вы встречались где-нибудь на краю света, — сказала Фрона.
— В Иокогаме, — коротко сказал Сент-Винсент. — Одиннадцать лет назад, в пору цветения вишен. Но барон Курбертен ко мне несправедлив, и это меня обижает. Я боюсь, что если начну рассказывать, то буду очень много говорить о себе.
— И падете жертвой ваших друзей, — заметила Фрона. — Вы такой хороший рассказчик, что ваши друзья должны быть вам только благодарны.
— Тогда расскажите нам какую-нибудь историю о том, как вы путешествовали в каноэ, — попросил барон. — Только хорошую, такую, чтобы, как говорят янки, «волосы встали дыбом»!
Они подвинулись к большой печке в гостиной миссис Шовилл, и Сент-Винсент начал рассказывать о страшном водовороте в Бокс-Кэньоне, об ужасных быстринах Юкона в районе Белой Лошади и о своем спутнике, презренном трусе, который пошел в обход и бросил его на произвол судьбы. Это было девять лет назад, когда Юкон был еще не исследован.
Получасом позднее в комнату влетела миссис Шовилл в сопровождении Корлисса.
— Ах, этот холм! Я положительно задыхаюсь! — воскликнула она, снимая перчатки. — Ну и везет же мне! — сердито прибавила она. — Этот спектакль, кажется, никогда не состоится! Я никогда не буду миссис Линден! Как я могу ею быть? Крогстад в панике отправился на Индейскую Реку, и никто не знает, когда он вернется! Крогстада (обращаясь к Корлиссу) играет мистер Мейбрик, вы его знаете. А у миссис Александер невралгия, и он» не может двинуться. Словом, сегодня репетиции не будет, это ясно. — И, приняв театральную позу,
она продекламировала: — «Да, то был первый момент испуга! Но прошел день, и я увидела, что в этом дом творятся невероятные вещи! Хельмер должен все узнать! Пора положить конец этой проклятой тайне! О Крогстад, я вам нужна, и вы нужны мне… а вы удрали на Индейскую Реку и там печете лепешки из кислого теста, и я вас, кажется, никогда больше не увижу!» Все зааплодировали.
— Единственная награда за то, что я ушла из дому и заставила вас всех ждать, — это то, что я привела с собой вот этого смешного малого. — Она
подтолкнула Корлисса вперед. — Вы незнакомы? Барон Курбертен, мистер Корлисс. Если вам удастся найти много золота, барон, то мой совет вам: продайте его мистеру Корлиссу. Он богат, как Крез, и купит все, лишь бы бумаги были в порядке. А если не найдете, тогда обманите его, и он заплатит. Это профессиональный благотворитель.
Представьте себе (обращаясь ко всем присутствующим), этот смешной человек предложил помочь мне взобраться на холм и болтал всю дорогу, но решительно отказался войти и присутствовать на репетиции. А когда он узнал, что репетиции не будет, моментально согласился. Этакий флюгер! А теперь он плачется, что должен быть на Ручье Миллера. Но, между нами, всем ясно, какие темные дела…
— Темные дела! Взгляните-ка! — перебила ее Фрона, показывая на кончик
янтарного мундштука, торчавшего из его бокового кармана. — Трубка! Поздравляю вас!
Фрона протянула ему руку, и он добродушно пожал ее.
— Это вина Дэла, — засмеялся Ване. — Когда я предстану перед престолом всевышнего, ему придется отвечать за этот мой грех.
— Невероятно, но вы делаете успехи, — сказала она. — Теперь вам только недостает крепкого словца на некоторые случаи жизни.
— -О, уверяю вас, я не такой уж неуч, — ответил он. — Иначе я не мог бы управлять собаками. Я умею клясться адом, надгробными рыданиями, кровью и потом и, с вашего разрешения, тремя гробами. На собак, например, очень хорошо действуют «фараоновы кости» и «иудина кровь». Но самое лучшее из того, что слушают мои собаки, женщины, к сожалению, не могут выслушать. Однако я вам обещаю, несмотря на ад, кровь, гроб…
— Ой! Ой! — вскричала миссис Шовилл, затыкая пальцами уши.
— Мадам, — торжественно сказал барон Курбертен. — К сожалению, это факт, что северные собаки больше, чем кто-либо другой, ответственны за мужскую душу. Не так ли? Я предоставляю решение мужчинам. Корлисс и Сент-Винсент согласились с серьезным видом и стали наперебой рассказывать страшные истории о собаках.
Сент-Винсент и барон остались, чтобы позавтракать у жены приискового комиссара, а Фрона и Корлисс стали вместе спускаться с холма. По взаимному молчаливому соглашению они свернули вправо, чтобы удлинить путь, минуя все тропинки и нартовые пути, которые вели в город. Была середина декабря. Стоял ясный холодный день. Неверное полуденное солнце, едва показавшись над горизонтом, начало стыдливо клониться к закату. Его косые лучи, преломляясь в мельчайших частицах морозной пыли, делали ее похожей на сверкающие бриллианты.
Они прошли сквозь это волшебное сияние, их мокасины мерно поскрипывали по снегу, а пар, вырывавшийся при дыхании, казался легким опаловым облачком. Никто из них не хотел говорить: так чудесно было вокруг. У их ног, под огромным куполом неба, точно пятно на белой скатерти, беспорядочно сгрудился этот процветающий, но маленький и грязный городок, казавшийся жалким в этой безбрежной пустыне, где человек бросил вызов бесконечности.
До них донеслись выкрики людей и понукание. Они остановились. Послышался громкий лай, царапанье, и упряжка заиндевевших волкодавов с высунутыми языками выехала на тропинку впереди них. В санях находился длинный узкий ящик, сколоченный из неотесанных еловых досок. Его назначение было понятно без слов.
