УК 09-08-06; С. 775; [Кассирский и время, 2008]
«Дорогой мой учитель, всё, что ты делал, я об это вытер ноги»
Тогда предполагалось, что лейкоз — это болезнь созревания клеток, что-то вроде воспаления, вот надо найти витамины, и они начнут созревать. Это было повсеместно принятое понятие. Я выступил на утренней конференции со свойственной молодому человеку наглостью и говорю: «Иосиф Абрамович, это ведь всё чушь. Во-первых, они клональные, из одной клетки, во-вторых, они подчиняются законам изменчивости и отбора». Ха-ха-ха! И еще сказанул слово «прогрессия». Только один человек, самый старый, молча записывает. Посмеивается, но записывает. Он понял, о чем я говорю. Если перевести на русский язык, то я говорил примерно следующее: «Дорогой мой учитель, ты проработал 40 лет, всё, что ты знал, и всё, что ты делал, — это чушь собачья, я об это вытер ноги и объяснил тебе, что ты был дураком». Но его это никак не взволновало. Во-первых, это сказал его ученик, т. е., что бы он ни сказал, это — как если бы он сам <учитель. — Б. Г.> сказал. Во-вторых, к чему же обижаться? Если яйца стали учить курицу, так и слава Богу! Надо учиться. И он это всё записывал. И никаких проблем, никакой обиды.
(Уч. Совет ГНЦ, 05-04-05; [Кассирский и время, 2008. С. 152])
Ученик есть продолжение Учителя
Профессор В. П. Эфроимсон, сравнивая текст о патогенезе лейкозов И. А. Кассирского и не оставивший камня на камне <от традиционной. — Б. Г.> теории аутохтонности текст А. И. Воробьева, доказывающего клональность этих опухолей, советовал И. А. Кассирскому убрать из книги написанную им чушь. Вместо того чтобы обидеться, надуться, между делом наподдать молодому нахалу <это А. И. о себе. — Б. Г.>, Иосиф Абрамович расхохотался до слёз. «Этот старый еврей, может быть, хочет нас поссорить? Дурак! Это еще не ясно, кто из нас прав. Жизнь покажет. Но кто такой Андрей Иванович? Это же мой ученик!» Звучало примерно так: «Это же я сам, только — моложе и лучше»
[С. 772].
Но однажды Учитель перестал на год разговаривать с учеником
Помню как-то Иосиф Абрамович подошел к тяжелому больному при сепсисе: «Надо дать преднизолон!». А я, уже начитавшись, издал только один звук: «Хм!». После этого он год со мной не разговаривал. Потому что я, конечно, понимал, что он ерунду несет, но, с другой стороны, это все-таки учитель, и можно было вести себя более воспитанно, чем я себе позволил. И он обиделся, хотя был абсолютно, вдоль и поперек, неправ. Но и понять Кассирского легко. У него на глазах появился преднизолон, препарат, который всю клиническую картину решительно, напрочь изменил. Ну, конечно, он тыкал этот преднизолон, где надо и где не надо. Вот, где не надо, в частности, при сепсисе — это я уже видел, что его не надо, а он еще не увидел. И я нахально сделал этот вот жест, за что и получил.
(УК 09-06-06; [Кассирский и время, 2008])
Кассирский у больного академика Харитона
Вызвали Иосифа Абрамовича как-то к Юлию Борисовичу Харитону. Случился тяжелый озноб, высокая температура, ломает всё тело, в крови — высоченный лейкоцитоз. Смотрели многочисленные консультанты. Кассирский опоздал на консилиум изрядно. Злая профессура ждала разъяснения только высокого лейкоцитоза, а уж какую-то свою «концепцию» они приготовили. Пришел Кассирский, один спокойно расспросил больного, осмотрел внимательно всё. И горло посмотрел с лампочкой. Вышел. «Лакунарная ангина». Юлий Борисович говорил: «Надо было видеть лица коллег- профессоров».
[С. 782]
М. Д. Ковригина, директор ЦИУВ, министр здравоохранения СССР во время войны, и И. А. Кассирский
Мария Дмитриевна Ковригина открывает заседание Ученого совета… И опаздывает И. А. Кассирский. Она весь совет молча держит. Когда Иосиф Абрамович приходит, она говорит: «Ну, благодарю Вас, Иосиф Абрамович! 20 минут вот эти бездельники были вынуждены Вас ждать. Пожалуйста, садитесь. <К докладчику. — Б. Г.> Начинайте доклад!»
[С. 759]
Владимир Львович Найдин
Мастер мастеру не указ
Случай не надежен, но щедр.
В. Л. Найдин об академике А..И. Арутюнове (1904–1975), нейрохирурге, директоре Института нейрохирургии им. Бурденко (1964–1975)
А. И. Арутюнов встретился с Председателем Госкомитета по науке и технике СССР академиком Кириллиным и убедил его организовать в Институте нейрохирургии лабораторию по реабилитации выделить для нее штаты и деньги.
«Александр Иванович говорит <Найдину. — Б. Г.>:
— Чудеса в решете! Теперь давай в Минздрав, толкай бумагу, дальше я помогу. Только условие: лабораторией заведовать будешь ты. Но евреев других к себе не бери, партийцы не пропустят.
— А армян можно? (у меня на примете Володя Бежанов был).
— Еще хуже, ни в коем случае! Они хитрецы. Надуют тебя. Шутил, конечно».
[Найдин, 2005. С. 173]
Вот человеку плохо, и он падает на улице… а все окружающие стремятся в первую очередь его поставить. Поднимают, тащат его, а ему-то как раз очень хорошо полежать, он поэтому так быстро и упал. Ведь если бы он дома успел сказать, что ему плохо, то его обязательно бы уложили, а вот если не успел сказать и упал, то почему-то все будут ставить или, в крайнем случае, сажать. Наверное, потому, что лежащий ни с того, ни с сего человек нас пугает, тревожит.
[Там же. С. 226]
Тоже мне удивил! (об одной из Шнобелевских премий)
Доктор Ричард Стивенс из университета Киля получил премию в области медицины, доказав, что ругательства притупляют боль, особенно если удариться пальцем ноги.
(Цит. по «МК», 02. 10. 2010. С. 3)
Многие прорицатели, экстрасенсы и целители начали свою карьеру, после того как были неожиданно удивлены, что их полнейший вздор был принят публикой с вниманием и восторгом.
(Из кн.: Курашон В. И. Теоретическая и практическая философия в кратчайшем изложении. Казань, 2003)
Немного на ветеринарную тему
Как Буденного хотели выдвинуть в Академию наук
На совещании у Сталина рассматривался вопрос о том, чтобы сделать маршала С.М.Буденного почетным членом Академии наук СССР. За выведение буденновской породы лошадей. <Кстати, почетными членами АН СССР уже были И. В. Сталин и В. М. Молотов. — Б. Г.> Почти все присутствующие не имели возражений. Только Сергей Васильевич Кафтанов, инженер-химик, работавший в то время председателем Комитета по делам высшей школы, выразил сомнение.
— Семен Михайлович — маршал, народный герой, широко известный человек, у него множество наград. Что ему добавит членство в Академии?
Сталин подумал, а потом сказал, обратившись к Кафтанову:
— Вот Вы и объясните Буденному, почему ему не надо быть в Академии наук.
А бывший командарм знал, что вопрос о его приобщении к ученому сообществу поставлен и обсуждается. Кафтанов нашел, однако, нужный заход. Он сообщил маршалу, что членство в Академии требует ежемесячного выступления с научными лекциями и докладами. Буденный заволновался, а затем заявил:
