Часто журналисты вспоминают талидомид, как будто это было их собственное открытие, их триумф в медицине, когда они смело продемонстрировали риск, который несло это лекарство, при полном равнодушии медиков. Эта история всплывает почти каждый раз, когда я читаю лекции о преступлениях СМИ в науке, поэтому я кратко объясню, в чем дело, поскольку в реальности — к сожалению — этот счастливый час так и не наступил.
В 1957 году у жены работника немецкой фармацевтической компании Grunenthal родился ребенок без ушей. Этот служащий принес домой их новое лекарство против тошноты и дал попробовать беременной жене; это было за год до того, как лекарство появилось на рынке. Это иллюстрация и того, как беспечны были сотрудники, и того, как трудно вывести закономерность из одного-единственного события.
Лекарство появилось на рынке, и между 1958 и 1962 годами около 10 000 детей по всему миру родились с тяжелыми аномалиями, вызванными тем же лекарством, талидомидом. Поскольку не велось единого мониторинга дефектов и неблагоприятных реакций, закономерность была упущена.
Первым забил тревогу австралийский врач-акушер Уильям МакБрайд (William McBride), написав письмо в «Ланцет» (Lancet) в декабре 1961 года. Он руководил акушерским отделением, наблюдал большое количество случаев и справедливо считался героем — стал даже кавалером ордена Британской империи, — но, к сожалению, он смог установить закономерность именно потому, что слишком часто прописывал лекарство своим пациенткам, не знаю о его опасных свойствах
[53]
.
К тому времени, когда его письмо было опубликовано, оказалось, что один немецкий педиатр, заметивший похожее явление, описал свои наблюдения в немецкой воскресной газете на несколько недель раньше.
Почти немедленно после этого лекарство было изъято из продажи, и фармакологический контроль стал более серьезным, со схемами уведомления по всему миру, какими бы несовершенными ни были эти схемы. Если у вас когда-нибудь возникнет подозрение, что вы испытали побочный эффект лекарства, я считаю, что ваш долг как члена общества заполнить желтую карточку на сайте yellowcard.mhra.gov.uk: это может сделать любой. Эти сообщения можно будет сопоставить с другими и контролировать как ранние предупредительные сигналы; они являются частью несовершенной, прагматической системы мониторинга проблем с лекарствами.
Журналисты не участвовали и не участвуют в этом процессе. Филипп Найтли — бог журналистских расследований из газеты Sunday Times и человек, чаще всего ассоциируемый с героическим освещением талидомидовой проблемы, — особо отмечает в автобиографии, что, к своему стыду, не заговорил о талидоми- де раньше. Они освещали политические вопросы компенсации жертвам талидомида (этим мы все-таки обязаны журналистам), но даже это было сделано слишком поздно из-за безобразных судебных угроз со стороны фирмы Grunenthal в конце 1960-х — начале 1970-х годов.
Журналисты, пишущие на медицинские темы, что бы они там ни говорили, не обнаружили опасности талидомида: во многих отношениях трудно представить мир, в котором персонажи, которые сочиняют фальшивые истории об угрозе MRSA, могли бы каким-то образом участвовать в мониторинге лекарственной безопасности, возможно, с помощью «ведущих экспертов» из садовых сарайчиков.
То, что открывается мне в эпизодах с MRSA, помимо бесцеремонного размаха, — это та же самая пародия на науку, которую мы видели в наших более ранних обзорах бессмысленных псевдонаучных историй: выпускники гуманитарных факультетов, работающие в СМИ, возможно, чувствуя себя интеллектуально обиженными тем, что понимают науку с таким трудом, приходят к выводу, что она абсурдна, непредсказуема и непонятна никому.
Вы можете взять результат откуда угодно, и если он подходит к вашей повестке, тогда это то, что надо: никто этого у вас не отнимет с помощью разных умных слов, потому что это только игра, это зависит от того, кого вы спрашиваете, все это ничего не значит, вы не понимаете длинных слов, и, следовательно, этого не понимают и ученые.
Эпилог
Хотя в нашем первом телефонном разговоре Крис Малишевич показался мне очень приятным мужчиной, мне немедленно стало ясно, что ему не хватает фундаментальных знаний по микробиологии, необходимых для того, чтобы поддержать элементарную дискуссию на микробиологическую тему. Возможно, это прозвучит несколько покровительственно, но я испытываю к нему искреннюю жалость, почти как к Уолтеру Митти
[54]
.
Он заявлял, что консультировал Cosworth-Technology, Boeing, British Airways и другие авиакомпании. Но после того как я не обнаружил никаких документов, подтверждающих то, что Boeing и British Airways когда-либо имели с ним дело, я перестал обращаться в эти организации. Он посылал краткие комментарии в ответ на подробную критику его аналитических методов.
«Дорогой Бен,
В качестве цитаты:
Я удивлен, но зная то, что я знаю, не удивляюсь, зная, что я имею в виду.
Благодарю,
Крис».
Я очень переживаю эту историю. Я не виню Криса. Я уверен, что истинная суть его методов стала бы ясна любому, кто поговорил бы с ним, независимо от уровня знаний, и, на мой взгляд, именно СМИ должны были знать лучше: СМИ с их огромными офисами, иерархией власти и ответственности, кодексами поведения и издательской политикой. Именно они, а не один человек, работавший в садовом сарае в пригороде Нортгемптона, окруженный кухонными полками и лабораторными приборами, значение которых он едва понимал, купленными на банковский кредит, который он пытался выплатить.
Крис не был доволен тем, что я о нем написал, и тем, что было сказано о нем после того, как вся эта история вышла наружу. Мы провели много времени, разговаривая по телефону: он был расстроен, а я, честно говоря, чувствовал свою вину. Он считал, что то, что с ним случилось, было несправедливо. Он объяснял, что никогда не собирался становиться экспертом по MRSA, но после этой истории журналисты просто не давали ему пути к отступлению, и все покатилось как снежный ком. Он признал, что, возможно, совершил некоторые ошибки, но он только хотел помочь.
Крис Малишевич погиб в автомобильной аварии недалеко от Нортгемптона, не справившись с управлением, вскоре после того как история с MRSA стала известна. Он был весь в долгах.
16. Вакцина против кори, свинки и краснухи и большой обман в средствах массовой информации
Скандалы с MRSA были простым, ограниченным коллективным обманом. История с MMR — это что-то большее: это прототип медицинских страхов, на основании которого можно судить и делать выводы обо всех остальных. Там были все ингредиенты, все слухи и уловки, все аспекты продажной некомпетентности и истерии, массовой и индивидуальной. Даже сейчас я называю вещи своими именами с большим беспокойством, по двум очень простым причинам.
