– Воде из ручья? Это правда, Хапчик? – строго спросила королева. – Ты хочешь меня отравить?
Жирненький повар задрожал.
– Что вы, Ваша Ужасность, какой заговор? – захихикал он. – Тетушка Требуха злится на нас, что сегодня утром нечаянно упала в кастрюлю.
– Это был гнусный заговор против Вашего Величества! – закричала толстуха. – Целью заговора было утопить меня в подливке и лишить королеву ее доброй старой подруги.
– Насчет старой я с тобой согласна, а о том, что ты добрая, можно поспорить, – усмехнулась Карла.
Она запустила в Нерпу недоеденной бараньей лопаткой, и красноглазая собака, подпрыгнув, с хрустом разгрызла кость в воздухе. Голодные телохранители, толпившиеся вокруг волшебных камней, завистливо облизали губы.
– Потерпите! Завтра после затмения у вас будет столько мяса, сколько пожелаете. Весь мир станет для вас мясом, которое вы сможете сожрать, – утешила их королева.
По гулким коридорам реактора разнесся топот, и Рыжая Карла удивленно повернулась в сторону двери. В тронный зал вбежал запыхавшийся и прихрамывающий Нытик.
– Повелительница… повелительница… Заговор! – выдохнул он.
– Заговор? Кто изменник, говори! – Королева шагнула к нему, лицо у нее побледнело, а глаза засверкали.
– Я превратился в бочку и подслушал. Лобастики проникли в мысли начальника телохранителей Пупа, и им стало известно о завтрашнем затмении. Вместе с шерстюшами они собираются пробраться в реактор через кухню и похитить волшебные камни!
– Невозможно! Я везде расставил стражу! – заявил Пуп.
– Чья б корова мычала, а твоя б молчала! – набросилась на него Требуха. – Не забывай, что через твою дырявую голову улетучились наши секреты!
– Знают лобастики о камнях или нет – не меняет сути дела, – настаивал начальник телохранителей. – Им не прорваться через стражу!
– Лобастикам – нет, а шерстюши могут, – медленно произнесла Карла. – Надеюсь, вы не забыли об их способности становиться невидимыми?
Требуха и Пуп переглянулись и помрачнели.
– Ступай, Нытик! За принесенное тобой известие ты будешь щедро награжден, – обещала королева. – В сокровищнице тебе отсыплют столько кружочков реакторного стержня, сколько ты сможешь унести в своих карманах.
Когда Нытик ушел, Карла подошла к волшебным камням и долго смотрела на них. Чем меньше времени оставалось до затмения, тем ярче светился Магический Кристалл и тем больше раскалялся Лунный камень. Но повелительница знала, что в момент затмения, когда она возьмет их в руки, кристаллы остынут и потускнеют, и одновременно холодным и мрачным станет все вокруг.
– Нет ничего приятнее, чем ставить капкан на охотника. Они надеются перехитрить меня, но попадут ко мне в лапы!
– Разве у вас лапы, хозяйка? – возмутилась Требуха. – У вас самые красивые ручки на свете.
– Самые красивые и самые загребущие, – добавил Пуп.
Рыжая Карла посмотрела на свои длинные зеленые ногти и сжала кулак так, что они впились ей в ладонь.
– Мутантики пожалеют, что решились бросить мне вызов. Я не прощаю ошибок ни себе, ни другим, – процедила она сквозь зубы.
– Себе-то еще можно простить, а вот другим – ни за что, – прошептал Требухе Пуп, и оба фаворита захихикали.
Немногим раньше, чем произошел описанный выше разговор, Бешеный Блюм и Хвост одновременно ворвались в атлетический зал, охваченные стремлением расправиться с мутантиками. За ними, немного отстав, бежали Чпок, Оболдуй, Кука, Жлоб и Цыкающий Зуб. Чпок подставил древко своего копья под ноги Жлобу, и тот, не успев замедлить бега, три раза перекувырнулся и врезался головой в стену.
– Ты что, с ума сошел? – заорал он на Чпока, ощупывая вмятину на своем квадратном черепе.
– Будто и пошутить нельзя, – хихикнул тот и тут же получил от Жлоба булавой по уху, отчего оно у него сразу распухло и стало похожим на блин.
Бешеный Блюм и Хвост ворвались в подвал зала, и на них тотчас опрокинулась гора ящиков с гирями, гантелями и другим спортинвентарем. Когда они выбрались из-под завала, выяснилось, что мутантики исчезли через запасной ход и преследовать их бесполезно.
Вожди вернулись в зал и остановились перед тренажерами.
– Что, дохляк, потягаемся, кто сильнее? – предложил Бешеный Блюм.
– Потягаемся, старикан! Смотри, как бы у тебя пупок не развязался. – Хвост подошел к скамейке для жима лежа и решительно навесил на штангу два блина по пятьдесят килограммов.
– Рванешь сотню?
– Запросто!
После того как Блюм легко отжал от груди сотню восемь раз, Хвост ловко добавил с каждой стороны по десять килограммов. Вес оказался для уставшего вождя неподъемным, и он захрипел. Силы у него были на исходе, и штанга давила ему на грудь.
– Хрипишь? Вот оставлю тебя так! – Усмехаясь, Хвост помог ему приподнять штангу и опустить ее на стойки. – Старость не радость, – посочувствовал он. – Сто двадцать килограммов отжать не смог, тебе только пустой гриф поднимать.
– Сам попробуй, доходяга! – предложил Блюм, едва отдышавшись.
– Я-то? И не подумаю. Не хочу тебя искушать, – отказался молодой вождь. – Пока я буду отжимать штангу, ты наверняка попробуешь меня прикончить. Что, я угадал, старый палач?
Бешеный Блюм пробормотал что-то невразумительное и отвернулся.
В зал заглянул Оболдуй и закрутил головой.
– Осажденные предприняли вылазку! – крикнул он. – Шерстюши сделались невидимыми и пытаются пополнить запас воды из ручья.
– Что? Прорываются? – взревел Хвост. – Как вы им позволили?
И молодой вождь, схватив подводное ружье, бросился наружу. Блюм задумчиво погладил штангу и посмотрел ему вслед.
– Не в этот раз, так в другой, но я тебя все равно прикончу, – пробурчал он.
Пупырь и Бормоглотик не могли допустить, чтобы Мумуня и Трюша пошли вместе с ними в реактор за волшебными камнями. Они понимали, как велика опасность, и не хотели рисковать теми, кто был им так дорог. Вначале Бормоглотик настаивал, чтобы они спрятались в шалаше на болоте, но Хорошист и Пупырь вспомнили, что шалашик затопило и на его месте лишь куча мокрых веток.
В конце концов им удалось найти в лесу маленький незатопленный холмик, поросший густым ельником, в котором легко было скрыться от любопытных глаз.
– Папусик, я не хочу оставаться! Я хочу с вами! – закапризничала Бубнилка.
– Никуда ты не пойдешь! Это тебе не безобразники безобразить! – строго одернул ее Хорошист.
– Ну почему, папусик? – заныла Бубнилка.
– Потому что! – твердо ответил ей отец, и девочка, сообразив, что это его окончательное решение, замолчала.
