– Чего растерялся? Проходи, присаживайся к столу. Угощайся. Для тебя припасла.
– Ты, баушка, что-то путаешь сослепу. Я к тебе в гости не собирался. Погляди хорошенько! – Грибник повернулся перед ней лицом к свету.
– Как же! Артельщик. Иван Еремин, по батюшке Пахомыч будешь. Я и его, покойника, знавала. Давай-ка не гоношись, а выпей с дорожки да закуси.
Грибник не заставил себя долго упрашивать, он решил не брать в голову лишних мыслей, уселся на лавку за стол и с вожделением налил в граненый маленький стаканчик пахучей жидкости из огромной бутыли.
Опрокинув стаканчик внутрь, он расплылся блаженно в улыбке и, озорно подмигнув бабке, налил еще один. Первач был хорош! Хотя на вкус это был, пожалуй, не первач, а что-то вроде бальзама, так как ощущалось присутствие каких-то трав, и травы эти придавали благодатной мягкости крепкому напитку. Грибник налил и третий стаканчик, и следом четвертый, но старуха остановила его.
– Погоди-ка, милок. Сначала дело сделай, а потом гуляй смело. Ты кресты-то ронял, а второй не свалил – на колокольне оставил. За то, что ронял, получишь награду. А за то, что не доделал до конца, наказание тебе может выйти.
Грибник замотал головой, словно добрая лошадь, да и призадумался на эти чудные слова. Вспомнил он присказку: пить-то пей, да ум и смекалку не пропей! Стали у него догадки разные в голове крутиться: наяву или во сне все происходит? Ясно, что во сне самогонки не выпьешь со смаком. Решил он допрос учинить бабке.
– Ты лучше растолкуй мне: как ты здесь? Не встречал я что-то раньше здесь ни избы этой, ни тебя?
– Много вопросов будешь задавать, так живым домой не вернешься. Хочешь целым да невредимым уйти, сделаешь то, чего я тебе велю, – грозно сверкая злыми глазами, властно молвила старая ведьма.
Шибко за душу взяли грибника такие слова – хотел он встать, да гонор и силу свою продемонстрировать, а только чувствует, что не может по своей воле ничего сделать. Бабка к нему тотчас подошла и легонько в лоб его своей рукой толкнула. С этого момента все перед ним стало происходить, будто на экране телевизора: видеть – все видит и слышать – все слышит, а как будто не с ним все происходит, и язык совсем его не слушается. Пробует что-то выговорить, а вместо этого мычание одно выходит.
– Сейчас пойдешь в лес. Скоро наступит полночь, расцветет папоротник, так ты цветок его не трогай, но место то отметкой приметишь. Вернешься назад, я тебе награду за это дам. До деревни твоей теперь далеко – верст пятьдесят будет, своими ногами ты не дойдешь. Но уж коли я тебя к себе завела, так я тебя домой и отправлю. Обождешь только до зари, как только место тобой отмеченное я утром отыщу, так и тебя отпущу. Но это не все. Вернешься в свою деревню – крест таки с колокольни свалишь, а не повалишь – так беда у тебя случится. Раз взялся ты за это дело – ты его и окончить должен.
Хотел наш грибник спросить, как ему папоротник искать ночью в лесу, но ничего опять произнести не смог, а только снова промычал, как бычок, да головой покрутил; совсем не слушался его язык. Однако старуха словно угадала его вопрос.
– Лишних вопросов не задавай. Я тебя научу, что надобно делать. Цветок в полночь распускается один раз в сто лет, и сегодня ночью выходит срок. Возьмешь в руки моего кота. Как выйдешь на крыльцо, повернешься лицом к полной луне и кота из рук на землю отпустишь. Он побежит в лес, а ты за ним. Да смотри – не упусти его из виду. Идти вам долго, но твоя цель – цветок папоротника; как увидишь его, остановись, посмотри вокруг: нет ли других цветов? Папоротник пускает ложные цветы – они бывают красного цвета, а нужный цветок только один – он бледный будет, видом на подснежник похож, только большой. Сам цветок не трогай, а рядом с ним вбей деревянный клин, какой я тебе дам с собой. От цветка пойдешь в сторону полнолуния и на стволе большого дерева сделаешь зарубку топором. Это и будут твои метки. Что ни увидишь по дороге – ничему не удивляйся, а подле цветка ничего в руки не бери. Награду у меня получишь. Назад пойдешь – не заблудишься. Куда бы ты ни шел, все одно придешь к этой избе. Сделаешь все правильно – помни, что только тебе оказана такая честь, и потому удача до конца жизни всегда будет с тобой, за какое бы ты дело после ни взялся. Ослушаешься – назад пути тебе нет. Сгинешь – и никто тебя никогда не отыщет.
Иван Еремин все это слушал, и стало его трясти со страху. Голова ясная стала, как стеклышко, и отчетливо он понимает, что не во сне, а наяву с ним такая история происходит.
В Бога он не верил и черта не признавал, а только сейчас нестерпимо захотелось ему прочесть «Отче наш», да слова молитвы никак на ум не приходили, хотя и научен он был молитве мальцом, когда не наступила еще эпоха атеизма. Но старуха отгадала его мысли и злобно погрозила ему посохом.
– Даже и не думай! Я тебе покажу «Отче наш» – живо у меня получишь по загривку! Горбатым останешься до конца дней своих.
Сунула ему в руки белого кота и выставила за порог.
Отчаянные мысли закрутились в башке Ивана: улизнуть, пока далеко дело не зашло. А с другой стороны, заманчиво награду получить за пустяковое поручение. Дело-то, конечно, нечистое. Была – не была, рисковать – мужчинское дело!
Выпустил он из рук кота и пошел за ним. Кот уверенно побежал вперед, так он ведь маленький – ему все нипочем, а Ивану кусты да ветки больно царапают руки да бока. Еле поспевает за котом Иван.
Показалась луна из облаков, и стало хорошо видно кругом. И уже не ветки цепляются за рукава Ивана, а цепкие пальцы. Замечает он краем глаза, что руки к нему тянутся, а не ветки. Какие-то люди с изможденными лицами стонут и кричат, взывая к Ивану.
А он уже ног под собой не чует от страха, но все же приободряет себя: мужик я или не мужик; раз попал в такой переплет, надо терпеть – другого пути нет!
Выскочили на поляну, но кот, не мешкая, дальше ведет Ивана. А на поляне тот ясно видит хоровод женщин с распущенными волосами в белых длинных рубашках. Глянул на тех женщин, а глаза у них совсем без зрачков – одни белки. Увидали они его и тоже к нему руки протянули. Сверлит в голове буравчиком мысль: утопленницы это. Расскажи кому опосля – ни в жисть не поверят.
Кончилась полянка, и снова пошли через густые заросли; расцарапал все руки о них, а кот еще прибавил ходу и удаляться стал. Ивану пришлось чуть не на галоп перейти, как хорошему скакуну, чтобы не потерять его из вида. И уж чуть было не отстал он совсем, но зверек вдруг остановился и нагнал его Иван.
Посмотрел вокруг: нету ничего. А кот опять двинулся вперед, но уже шагом и по-кошачьи крадучись, словно добычу почуял.
Насторожился и Иван, потянул носом и чует запах неприятный – вроде как падалью пахнуло, и с каждым шагом все сильнее и резче отвратительный запах. Получается, что на этот запах они и идут с котом. Маленький хищник навострился весь, шерсть на нем дыбом встала, а глаза в темноте недобро сверкают зеленым светом.
Когда серный запах уж совсем стал невмоготу, очутились они в прореженном лесочке. Деревья друг от друга не близко стоят и по виду на старые корявые дубы похожи. Ну да ночью трудно определить: что за деревья. А только как очутился он в этом бору, так Иван тут же разглядел красные цветы, формой на ирисы похожие. И полным-полно их вокруг.
