Некоторой неожиданностью для нас оказалась слишком прохладная ночь, несмотря на разгар лета. В целом это было объяснимо – вода-то в озере ледяная, да к тому же более холодный воздух всегда обычно скапливается в низине, а озеро как раз находилось в естественном углублении. Так что пришлось воспользоваться спальными мешками.
Вечером разожгли примус и приготовили горячий ужин из концентратов. После ужина, по очереди, принялись наблюдать за поверхностью озера через москитную сетку на входе. Однако пока что не происходило ничего такого, что выходило бы за рамки обычной ночной жизни дикой природы.
С заходом солнца дневные птицы затихли, но на смену им подал голос ночной охотник филин. Его внезапные «У-ху! У-ху!» заставили с непривычки вздрогнуть. Вскоре ушастый улетел на свою ночную охоту, и вновь наступила тишина. Правда, теперь началась трескотня полчищ сверчков и цикад. Вода на озере стояла спокойная, за исключением редких всплесков – возможно, рыба выходила глотнуть кислорода.
Николай вызвался отстоять первую по счету вахту, и я немного погодя улегся спать.
Проснулся я в шестом часу, когда уже светало. Товарищ по-прежнему сидел, укутавшись в одеяло, и добросовестно наблюдал за озером. Для человека, привыкшего стоять вахты в длительных морских походах, такое ночное бдение не было чем-то необычным. Я же внутренне сомневался в отношении себя: смогу ли так же, не смыкая глаз, дежурить и бороться со сном?
– Ну что? Как я понимаю, все было спокойно? Ложись отдыхать – моя очередь.
– Доброе утро. Ничего примечательного не заметил. Тишь да гладь.
– Но ведь вчера же было кое-что. Так что не отчаивайся, давай ложись, а я пробежку пока небольшую сделаю. Грех не сбегать кружок по такому воздуху.
– Что ж, дерзай. А я посплю чуток.
Я выбрался из палатки и вдохнул утренний воздух. Концентрированный запах хвои ворвался в мои легкие, и ощущение небольшого головокружения лишь взбодрило мозг, голова стала ясной, сон как рукой сняло.
Я спустился вниз к воде и, зачерпнув ладонью воду, поднес ее к губам. Странное чувство: у воды был какой-то специфический, но в то же время знакомый привкус! Я поднапряг свою память, стараясь достать из ее глубин нужную информацию. Зачерпнув воду обеими руками, я стал умываться, а после еще раз набрал воды в рот и погонял ее там, полоща, как после чистки зубов. Почти сразу необычный вкус почувствовался на слизистой рта. Я выплюнул воду, но металлический привкус оставался и даже усилился. «Попробовать вскипятить воду в котелке, – подумал я, – тогда отчетливее проявится запах во время парообразования».
Я еще раз ополоснул лицо и вернулся в палатку. Николай уже крепко спал, укрывшись с головой. Я взял котелок, треногу, спички и снова вернулся на берег. По пути подобрал несколько сухих веток и разжег на песке небольшой костерок.
Вода долго не закипала, и пришлось подкинуть в костер еще хвороста. На этот раз костер охватил весь котелок, и языки пламени поднялись выше его ручки.
Неожиданно раздался хлопок, и над поверхностью кипящей в котелке воды на мгновение вспыхнуло синее пламя. Только теперь меня осенило, что это был за привкус у воды. Это же перекись водорода. Да, да! Теперь не оставалось никаких сомнений. Перекись при кипячении как неустойчивое химическое соединение распадалась на водород и кислород, и это как раз водород секунду назад хлопнул и воспламенился синим пламенем над котелком. Память подсказала химическую формулу: Н2О2 (Н2 + О2) и затем 2Н2 + О2 = 2Н2О.
Неожиданное открытие поразило меня. Если в воде озера содержится перекись, то этим объясняется отсутствие признаков жизни в нем. Но откуда такое высокое содержание перекиси в воде? Известно, что в воде всегда может находиться небольшое количество молекул перекиси, но чтобы такая высокая концентрация, как здесь? Ведь перекись быстро распадается на солнечном свете. Очевидно, что пить эту воду нельзя. Впрочем, при продолжительном кипячении перекись должна, по идее, постепенно улетучиваться. Тогда пусть котелок еще прокипит, но только на слабом огне, а тем временем можно еще раз попробовать поработать с эхолотом. Я напрочь позабыл о своем намерении совершить пробежку по лесу.
Наладив лодку, я спустил ее на воду. Оставалось поочередно то грести, то, бросив весла, брать в руки эхолот. Я взял курс на вчерашнюю траекторию; ничто не сулило необычного: гладь озера была спокойна.
Вокруг уже просыпалась жизнь. Первый луч солнца позолотил верхушки сосен, и где-то на лесной поляне дружно защебетали синицы. Дятел дробно застучал совсем близко с берегом, и, перекликаясь между собой, стайка стрижей пронеслась почти над самой водой. Они касались крыльями кромки воды и хватали клювами влагу на лету.
Я зачерпнул горстями воду в том месте, где пили стрижи, и, попробовав ее, не обнаружил привкуса перекиси. Это означало, что в озере встречались лишь вкрапления перекиси, то есть не вся масса воды имела такой состав. Впрочем, этот факт требовал более детальной проверки.
Я взял в руки эхолот, и тот показал, что совсем близко должен быть тот вчерашний глубокий провал. Снова сжав в руках весла, я огляделся вокруг. Палатку с озера не видно – удачно мы ее поставили. Костерок на берегу лизал языками пламени котелок, дым от него струился вертикально вверх.
Сделав несколько взмахов веслами, я снова настроил эхолот. Ох, не напрасно я это сделал! Прямо подо мной зияла плюс бесконечность, а на глубине одиннадцати метров явно просматривалось что-то похожее по размерам на вчерашний объект. Вот только теперь он слегка перемещался, не меняя глубины. Я словно почувствовал знакомый привкус во рту.
Я быстро отложил эхолот и, зачерпнув воду, попробовал ее на вкус. Ничего себе: словно хватил полную ложку горчицы, так резка оказалась вода. Поперхнувшись, я рефлекторно выплюнул жидкость. Концентрация перекиси была слишком большой. Неожиданная мысль промелькнула в голове: «А не связано ли это появление перекиси с тем объектом, что просматривается на глубине одиннадцати метров?» Объект, кстати, уже сместился на пару метров в сторону. «Или, может быть, этот самый разлом является источником перекиси?»
Я во все глаза пытался рассмотреть бездну рядом с лодкой, но, несмотря на то что вода выглядела идеально прозрачной, ничего не было видно.
Выждав, пока объект пропадет с дисплея эхолота, я снова взялся за весла. Пройдя до противоположного берега вчерашним маршрутом, я не обнаружил больше ничего нового. Все тот же рельеф дна, никакой рыбы эхолотом не замечено, хотя я отлично слышал всплески воды накануне вечером, когда мы вели свое первое наблюдение из палатки.
Развернув лодку в обратную сторону, я вернулся к тому месту, где начиналась бездна. Неизвестный объект торчал на месте, но на этот раз уже на глубине семнадцати метров. «Лучше бы он прибавил эти шесть метров в другую сторону к поверхности, и тогда, возможно, его можно было бы разглядеть на глубине пяти метров. Ну что же, рано или поздно он как-то проявит себя, нужно только терпение!»
Я направил лодку прямиком к тлеющему у берега костерку. Выйдя на берег, вытащил лодку на прибрежный песок. Половина воды из котелка уже выкипела; я снял его с треноги и налил в походный стаканчик кипятка. Попробовал снова на вкус – обычная вода, от перекиси не осталось и следа, но, может, это кипяток перебивает ощущение. Значит, надо охладить и отведать после.
