Алмаз не может быть с мухой внутри. Экзальтированный человек не может быть разумным. Матерщинник не может быть духовным. Ученый не может быть глупым, у него диплом кандидата, доктора наук и т. д. Мы все это знаем. Чем больше мы вот так знаем, тем легче. Но тем крепче нас держит ловушка, в которой мы никогда не встретимся с собой.
Правда, есть последние достижения. Говорят, что в момент смерти у любого человека есть минута для встречи с собой. Говорят, что мир устроен справедливо. Что независимо ни от чего такая благодать в последние мгновения дается.
Отграниченность сознания
Таким образом, мы приходим не к проповеди иррационализма, а к пониманию того, о чем замечательно сказал, к сожалению, ныне покойный Мамардашвили: все, что мы можем ответственно сказать о сознании, что оно отграничено. Если бы каждый из нас понимал, что сознание не бесконечно, в отличие от нашей субъективной реальности и объективного мира… Сознание, даже самое изысканное, отграничено и весьма ограниченно. Самое большое, что может сделать наше индивидуальное сознание, – это обнаружить свои границы, тогда у нас появился бы шанс встретиться с самим собой.
Потому что сознание, в том числе и в таких аспектах, как подсознание и сверхсознание, – это социальная производная, а значит, конвенциональная в основе своей. И потом, сознание дискурсивно, то есть может располагать вещи только по порядку: либо в линию, либо в иерархию. Поэтому оно не может создать картину мира, что совершенно точно отмечено у Кастанеды. Сознание может создать только описание мира. Картину мира способно создать исключительно воображение художника. Картину в полном смысле слова, на которой все сразу видно. Ее невозможно исследовать, потому что нельзя описать. Как только начинаем описывать, картина превращается в описание.
Как можно описать картину Врубеля «Демон»? На нее можно смотреть, созерцать, наслаждаться, переживать. Но как только вы попытаетесь ее описать, это будет ваша интерпретация, попытка превратить картину в описание. По поводу некоторых картин и художественных произведений целые библиотеки написаны. Этим живут, деньги зарабатывают, создавая описания того, что для описания не предназначено вообще.
Сознание – прекрасная вещь, его можно развивать, учиться им пользоваться. Но нужно же понимать, что оно отграничено по возможностям. Не может так называемое сознательное усилие привести к духовному единству.
Переживание, дающее смысл
Почему такой бум в психологической науке вызвала такая маленькая книжечка еще никому почти неизвестного психолога-консультанта из Симферополя Ф. Е. Василюка? Он доказал, что смысл порождается переживанием, а не осознанием. Смысл, то есть основа человеческого бытия. От смысла жизни до любого другого смысла.
Переживанием – не осознанием. Бедный Декарт! Вы представляете, что с ним было там, сколько он раз перевернулся? Оказывается, не «Cogito ergo sum», а переживаю, значит, существую, как смысловое существо, как сущность. Тогда понятно, что не надо бояться ЭВМ, они же смысл порождать не смогут. Переживанием, если оно не совместное, не поделишься. Рассказы о переживании самого переживания не заменяют. Поэтому стать йогом по книжке даже теоретически невозможно. Ибо вы не сидели там, рядом с ним, в его ашраме, пещере, не дышали воздухом Гималаев. Вы читаете описание его переживаний.
Книга в лучшем случае может натолкнуть вас на поиски ситуации, которая спровоцирует аналогичное переживание. А иначе смысл исчезает. Иначе – одна технология.
Нарушение экологии человека
Итак, живя в таком социально-психологическом мире, который называется «западноевропейская цивилизация», мы живем в мире статистическом, такова установка сознания. А в статистическом мире спрос на типичность все время растет, а на уникальность – падает. На нашей человеческой бирже труда. И естественно, как контрвзрыв, как контрдействие, как вызов – мы имеем то, что называется экологическими катастрофами, нарушением экологии самого человека как природного существа, то, что называется нарушением экологии субъективной реальности.
Все это – последствия отсутствия спроса на уникальность. Поэтому любое шарлатанство, любую псевдомистику – все, что имеет хоть какое-нибудь отношение к спросу на уникальность, невозможно ликвидировать никакими призывами. Давайте отделим шарлатанов от нешарлатанов!
Это невозможно. Кто будет отделять? Кто будет выступать в качестве эксперта? С каких позиций?
Что же можно сделать, если вы уже об этом задумались? Как говорил мой учитель: «Когда в человеке начинается духовный путь? Когда он вдруг однажды смотрит на свою жизнь и спрашивает себя: это что? Это все? Что, больше ничего нет? Так вот ради этого меня сюда призывали, на этот свет? Не может быть!» Он интуитивно чувствует, что это обман. И когда человек интуитивно чувствует, что его обманывают, выдавая за целую жизнь ее маленький кусочек под названием «социально успешное функционирование», тогда человек хочет чего-то другого.
Каждый человек уникален
Смешно, когда пытаются вычислить процент уникальных людей. Нет процента уникальных людей. Если мы станем на позицию процентов, на позицию статистики, тогда говорить об уникальности человека нет смысла вообще. Тогда сразу есть быдло, и есть элита. Каждый человек уникален. Социум не в состоянии обеспечить условия для проявления каждой уникальности. Это другой вопрос. Это несовершенство человечества как социального организма.
Но обращаю ваше внимание, что мы говорим только об уникальности функциональной, то есть об одаренности. Мы не говорим об уникальности человека как человека. А одаренность, талант зачастую воспринимается социумом как проявление эгоизма, то есть желания жить по своим правилам, для себя.
Я думаю, само понятие эгоизма – инструментальное, используемое в социальном программировании и социальном манипулировании. Потому что оно противоречит двум фактам. Первый факт: что бы человек ни делал, он делает это для удовлетворения своих потребностей. Научно доказано, что ничего человек не может сделать, в том числе и быть альтруистом, если это не обеспечивает удовлетворение какой-то его потребности. Второй факт отражен в известной работе В. П. Эфроимсона «Генетика альтруизма», где он показал, что если генетически эволюционно рассматривать этот фактор, то альтруизм более способствует эволюции, чем так называемый эгоизм. Поэтому эгоизм – так, как мы его понимаем, – это инструмент. Эгоизм – альтруизм. Есть такая пара, социальные понятия, используемые для социального программирования, социального управления и т. д.
Мы ведь начали с любви к Богу и к своей божественной сущности, своему богоподобию. Любовь в любой форме – это сокращение или полное снятие психологической дистанции между вами и тем, на кого она направлена.
Это наиболее точное, на мой взгляд, определение любви как специфической части человеческой жизни. Любовь всегда подразумевает мужество, определенное мужество хотя бы в одном направлении, хотя бы по отношению к одному человеку снять дистанцию, снять все то огромное количество психологической защиты, которая выстроена нашим сознанием.
