Книга Хорошо сидим!, страница 40. Автор книги Игорь Калинаускас

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хорошо сидим!»

Cтраница 40

И реальность этого для меня проявилась, когда я по дурости (азартный был) все метался: сначала в самодеятельность, в народный театр, потому что там атмосфера, там чистота, там творчество. Потом до какого-то момента дохожу – вижу, что в профессиональном смысле это предел, все, выше не поднимусь. Тогда я в профессиональный театр, там пошел профессиональный рост. Но там жуткая жизнь коллектива – террариума единомышленников. Так они сами себя назвали. И опять я бегу назад, в самодеятельность. Туда – сюда… А потом однажды я остановился.

Что это я бегаю? Смотрю, я уже три раза туда и три раза обратно. Конечно, можно гордиться тем, что это почти никому не удавалось – уйти в самодеятельность, а потом опять вернуться в профессионалы. Но это ход для самооценки, а по существу надо остановиться, я остановился, с трудом, честно скажу, но остановился. Сел: Игорь, в чем дело? И как только я сел, остановился и задумался, сразу пришел ответ: ты считаешь, что театр не такой, каким должен быть, а на самом деле это ты не такой, каким должен быть для того, чтобы в этом театре работать. Он существовал до тебя, будет существовать после тебя, и он живет по тем законам, по которым живет. А ты чужой, поэтому и бегаешь туда-сюда, туда-сюда. Да ты просто не годишься для этого театра, а самооценка не дает это признать в суете деятельности, начинает говорить, что театр не такой, в нем погибло начало священное, ля, ля, ля, фа, фа, фа. Ну если оно погибло, оно погибло. А он такой, вот такой, какой есть, что ты прыгаешь, делай свой театр, попробуй.

Я попробовал – та же самая проблема. Чужой среди своих, зато свой среди чужих.

Этот запах не поддается контролю. Только при очень большом внимании и концентрации, с очень сильной мотивацией на какое-то время можно заглушить этот запах, для не профессиональных ищеек со слабым носом, но не надолго, потому что это происходит на уровне, не контролируемом ни вами, ни теми, кто вас унюхал.

И поэтому, если вы хотите быть реальным, сделайте паузу и уберите все претензии в этой паузе хотя бы к той действительности, с которой вы никак не можете разобраться. Спросите себя: что это меня носит? почему повторяется один и тот же сюжет жизни? Один раз прошел, второй раз, вроде взрослее стал, а все равно то же самое – сценарий крутится. Остановитесь и скажите себе: этот мир – лучший из возможных, потому что это мой мир. Он нам достался такой, какой есть. Переделать мироздание? Ну что же, задача поэтическая, конечно, можно сильно накачать самооценку, но, может быть, лучше познакомиться с собой, найти свою веру. И чем (так мне чудится, видится, кажется, чувствуется), чем яснее вы помните про паузу, про интимное общение со своей верой, тем больше шансов, что ваше сердце выдержит. Выдержит предельное «да» и предельное «нет».

Язык общения с Миром

Если в субъективной реальности человек начинает пользоваться не «да» и «нет», а «да, но», «нет, но», понятно, что он не доберется до себя субъектного, а в объективной реальности он этим пользуется постоянно.

Человек, который воспринимает (решил воспринимать или с ним это произошло) или пытается воспринимать мир как говорящий, такой человек постепенно создает свой субъективный язык перевода: что именно говорит мир этим, или этим, или этим, то есть человек создает для себя субъективную систему интерпретации взаимосвязи происходящих с ним и вокруг него событий.

Этот язык не может быть универсальным для всех, ибо если он станет универсальным, то приобретет конвенциональную оболочку и станет мертвым, механическим. Это язык субъекта, это интимные отношения человека с миром, интимное. Великие учителя не скрывали свои секреты, просто об интимном невозможно сказать словами. Слова можно произнести, только никто их адекватно не поймет – это твой язык, и только твой.

Вот сопереживанием можно соприкоснуться в этом месте, сопережить, а на словах – нет, поэтому притчи, парадоксы, намеки. Как бы дверки соответствующему переживанию. А само переживание для людей, которые привыкли жить, опираясь только на мысли, – это опасность. Для них переживания – это что-то такое ненадежное.

Ведь не зря, скажем, в актерской профессии существует такое понятие – заразительность. Когда-то я имел возможность в течение трех наборов присутствовать на экзаменах в Театральном училище имени Щукина. Сумасшедший конкурс по двести человек на место, поэтому там предварительный тур, первый тур, второй тур, третий тур. Я хотел понять, что эти профессионалы высокого класса, педагоги пытаются угадать прежде всего? Оказывается: есть заразительность или нет заразительности. Я спрашиваю их: а что это такое? Никто не знает, как это объяснить словами, это можно только почувствовать. Даже самые хорошие педагоги иногда ошибаются, потому что это вопрос исключительно, ну, как у нас принято говорить, интуиции, то есть исключительно переживальческий. Но актер, у которого есть заразительность, – это, как бы сказать, по сравнению с другим, тоже хорошим, актером, у которого нет заразительности, – это живой человек по сравнению с механической куклой.

Или например, я знаю людей, которые терпеть не могут Жириновского как политика да и вообще все, что он говорит, по содержанию, но они вовлекаются, когда на него смотрят, он заражает. Одни говорят: нет, не хочу я этим заражаться, пошел вон, а другие забывают про все свои политические взгляды и балдеют от этого артиста.

Мир переживаний не противоречит интеллектуальному миру, нет. Флоренский всем на русском языке замечательно сказал: есть две правды, правда логоса (смысла) и правда бытия (стихии). Переживание и понимание рациональное – полнота бытия – образуется только тогда, когда обе эти правды присутствуют. Когда одной нет – нет полноты.

Переживания изначальны по факту нашей жизни, они с младенчества являются тотальными, потому что ребенок плачет, горюет, смеется, а уж потом его обучают постепенно от этого тотального переживания переходить к рациональной неполноте, удобной для социального взаимодействия, да – нет, да – нет, но… Поэтому во взрослом состоянии переживание становится достоянием внутреннего мира и жаждой встретить сопереживание. А уж если человек совсем устает от рациональной неполноты, тогда появляется жажда заразить других своим переживанием, быть заразительным. Ведь слово-то какое – заразить. Те, кто вирусы запускает просто так в Интернет, просто гадят, строго говоря. Может, у них жажда заразить своим переживанием? Ну, давайте, как же, сопереживнем! Тебе там все попортят, и ты взбухнешь, и вот у меня радость, что кто-то живой есть, а не только пользователи. Да – нет, да – нет, но…

СЛУХИ, СПЛЕТНИ И ТОМУ ПОДОБНОЕ

У всех на слуху… А у кого на уме?

Голос из толпы

Ну что, поехали потихоньку?

Однажды я проделал эксперимент. Работал я тогда на конвейере на заводе. Было мне тогда шестнадцать, по-моему. На конвейере сидело то ли тридцать шесть, то ли тридцать восемь человек, и вот я трогал за плечо сидящего передо мной и что-то такое рассказывал, коротко. Потом засекал время, как скоро эта штука обойдет вокруг конвейера. И меня сзади трогают за плечо и говорят: ты слышал? Полторы минуты – теоретически как бы невозможно, но было, такой факт.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация