– Будем ловить? – спросил Гробус.
– Поймаем, – согласился питон. – У тебя есть уменьшитель?
– Нет, он у хозяйки, – покачал квадратной головой с мерцающими амбразурами зрачков киборг. – Может быть, сетью поймать?
– Я без сети справлюсь, только не спугни.
И старый питон быстро выполз из сарая, сливаясь с высокой травой. Он полз осторожно и быстро, только чуть колыхалась трава, но ведь это мог сделать и ветер. Давило притаился у тропинки и стал ждать.
Ничего не замечая, Липучка шагала к роднику, размахивая пластиковой бутылкой из-под минеральной воды. Настроение у нее было испорчено, потому что совсем недавно она еще гоняла по лабиринтам монстров, а сейчас вынуждена была тащиться за водой по этому скучному лугу.
– Природа, называется! Ни одного чудовища! – ворчала она, в сердцах пнув ногой какое-то серое толстое бревно, лежавшее у тропинки.
В то же мгновение бревно вдруг взвилось и захлестнуло девочку в тесных объятиях так, что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Вот и попалась! – воскликнул Давило, но тотчас взвыл, потому что пленница, оглушительно взвизгнув, вонзила в бок питона все свои острые зубки.
– Получи, уродина! Сейчас ты у меня схлопочешь! – крикнула Липучка.
Она сопротивлялась изо всех сил: кусалась, царапалась, пиналась. Питону, который держал ее осторожно, чтобы не повредить редкий экземпляр, приходилось нелегко.
Но тут подоспел Робус-Гробус и, набросив на Липучку сеть для ловли животных, запутал ее и потащил в сарай.
– Ну и дела! Надеюсь, она не бешеная, – бормотал Давило, ползя вслед за киборгом.
– А в чем дело?
– Она меня едва не перегрызла! – пожаловался питон. – Сражаться со страусом и то было легче, тот, во всяком случае, не кусался.
– Ага, это ты украл страуса! Я нашла зуб, который он тебе выбил! – закричала Липучка, очнувшись на плече у Робуса и лягнув его пяткой по железной голове.
– Ишь ты, говорящая мартышка! – удивился питон. – Ты слышал, Гроб, она разговаривает?
– По-моему, все мартышки разговаривают! – сказал киборг.
Они затащили пленницу в сарай и опустили на солому. При этом питон подполз слишком близко, и Липучка едва не выбила ему второй зуб.
– Учти, червяк, я занималась карате! Не говори потом, что я тебя не предупреждала.
– Эта мартышка ужасно болтливая, – задумчиво подметил Давило. – По-моему, она еще болтливее, чем я.
– Я не мартышка! Я человек! – завопила Лена. – Вам ясно, тупицы? Вы перепутали!
Питон и Гробус переглянулись.
– Дав, а вдруг она в самом деле не мартышка? – спросил киборг.
– Мартышка. Самая натуральная мартышка, – успокоил его питон. – Они хитрые, им одурачить нас ничего не стоит. Посмотри по атласу: голова одна, рук две, ног две, пальцев по пять – все совпадает. Значит, мартышка.
– Но она же разговаривает!
– Ну и пусть разговаривает. Если будет слишком громко вопить, мы заткнем ей рот кляпом.
Липучка давно сообразила, что попала в плен к туповатым инопланетянам – помощникам похитительницы животных. Но удивительно, что она ни капельки их не боялась, хотя и понимала, что вырваться ей будет очень непросто. Сеть была прочной, и сколько девочка ни барахталась, только запутывалась еще больше.
Давило и Робус с интересом рассматривали пленницу.
– Слышь, Гроб, а ведь эта мартышка похожа на нашу хозяйку, когда та была поменьше, – сказал вдруг питон. – Та тоже была крикливая, кусалась, ругалась, швырялась, стреляла из пистолета боевыми патронами, а мы с тобой ее нянчили.
– Да, тяжелое было время, – согласился киборг. – По мне, так лучше муштровать целый батальон новобранцев, чем одну-единственную непослушную девчонку. У меня до сих пор сохранились вмятины.
– А меня она заставляла завязываться узлом. Ей было интересно, смогу ли я завязаться в такой узел, из которого потом не смогу сам освободиться. Иногда она скатывалась с меня, как с горки, – хмыкнул питон.
«Ага, так эти тупицы любят детей! Ну, я им устрою!» – подумала Липучка и, сделав самую жалкую рожицу, какую только она умела, плаксиво сказала:
– Развяжите меня, пожалуйста! Мне больно! А то я буду плакать. А-а-а!
– Мы не можем тебя развязать, мартышка. Ты убежишь, – сказал Гробус, и Лена, сообразив, что номер со слезами не пройдет, перестала хныкать.
– Слышишь, Давило, а что мартышки едят? – спросил киборг.
– Не помню, – проворчал питон, все еще погруженный в воспоминания. – Кажется, шарикоподшипники или резиновые шины, вечером мы дадим ей и то и другое. Мы не собираемся морить ее голодом.
«Они даже не знают, что я ем! Вот тупицы! А что, если сказать им...» – придумала Лена и довольно улыбнулась. Кажется, она нашла выход, как перехитрить инопланетян и сбежать.
– Хотите узнать, чем питаются мартышки? – спросила она.
– Чем же? – заинтересовался Давило. – Шерстяными свитерами? Опилками?
– Ни тем и ни другим, – покачала головой Липучка. – Мы, мартышки, питаемся только питонами. Причем длиной не менее двух метров. Но самые вкусные питоны трехметровые.
Давило вздрогнул.
– Врешь! – испугался он.
– Можешь проверить. Дай мне кончик своего хвоста, и я его мигом слопаю, – предложила девочка.
Питон задумался. Он отполз и о чем-то стал совещаться с Робусом-Гробусом.
– Может, она и в самом деле питается питонами, – донесся до Липучки озабоченный голос Давило. – Помнишь, когда я ее схватил, она меня кусала, чуть не сожрала...
– Я тебе не завидую, – сказал киборг. – Можно сказать, ты уже обречен.
– Почему?
– Много у нас на астероиде Шестисот Смертей питонов? Кажется, всего один ты. И угадай, кого она сожрет в первую очередь, когда Фельда ее отпустит? Тебя!
– Но я буду все время начеку!
– Могу себе представить. Ты не сможешь спать ночами, будешь все время вздрагивать, и тебе всюду станет мерещиться эта мартышка, которая облизывается и бормочет: «Обожаю питонов в томатном соусе, а можно и без!» – сказал Робус-Гробус.
От такой перспективы Давило буквально передернуло. А вдруг и правда мартышки питаются питонами? Брр, страшно неприятно быть чьей-то добычей! Он и сам любил иногда полакомиться живым кроликом, курицей или собакой, но чтобы кто-то съел его самого... Не-ет, ни за что!
– Тогда я сам ее сожру! Первым! – решительно заявил он и пополз к девчонке, но Липучка так убедительно щелкнула зубами и аппетитно облизнулась, сказав: «А вот и завтрак пожаловал», что глуповатый питон шарахнулся в сторону.
– Гроб, а Гроб, отпусти ее, эту мартышку! Смотреть на нее не могу! – жалостливо попросил он киборга.
