– Да что вы!
– Тогда попробую достать твой мяч.
Мужчина подходит к динозавру и пытается заглянуть к нему в пасть.
Ам! – и динозавр его глотает.
– Еще один шуток не понимает! – говорит девочка. – Ну что, Филька, закусил? Пошли дальше!
Дурацкий анекдот
Я забыл вам сообщить, что математичка Инна Ивановна по прозвищу Икса живет с нами в одном подъезде, двумя этажами выше. В то утро лифт не работал, и Икса, кряхтя, поднималась на десятый этаж с двумя тяжеленными сумками, полными продуктов, которые она закупила сразу на неделю.
Надо сказать, характер у Иксы жесткий и требовательный. Когда она была у нас классной руководительницей, то не раз вызывала моих родителей в школу и вообще попортила мне немало крови. Однажды я чуть было не остался из-за нее на второй год, но завуч уговорила Иксу поставить мне по алгебре и геометрии тройки. В другой раз кто-то разрисовал в нашем подъезде стены баллончиком с краской. Икса заподозрила меня и раструбила на весь подъезд, хотя я был здесь ни при чем.
Словом, у меня немало поводов не любить математичку, но, когда я вспоминаю, что ей пришлось пережить, мне становится жаль ее: из-за нас она потеряла куда больше здоровья, чем мы из-за нее.
Когда Икса поднималась по лестнице, тираннозавр Шпрот был у мусоропровода и пытался открыть его лапой в надежде чем-нибудь полакомиться. Он был голоден и время от времени издавал короткие рыки: «Хрр-крр! Дай!»
Внезапно на лестнице послышалось тяжелое дыхание и шаркающие шаги. Навстречу Шпроту, не поднимая головы, тащилась усталая Икса и через каждые три ступеньки останавливалась передохнуть.
Тираннозавр перестал колотить хвостом по ящику мусоропровода и с вожделением уставился на сумки Иксы. В одной из них были куриные окорочка, и ящер сразу их учуял. Надо признать, нюх у него, как и у многих рептилий, поразительный, и он ощущает запах маленького кусочка сырого мяса на расстоянии ста метров.
Шпрот несколько раз ударил по полу громадной лапой, щелкнул многочисленными зубами и произнес хрипло:
– Хрр! Доброе... хрр... утро!
Этому вежливому обращению тирекс научился у дедушки, который всегда говорил и «доброе утро», и «добрый день», и «спокойной ночи», и «приятного аппетита», и массу других слов, на мой взгляд, совершенно ничего не значащих.
– Хрр-крр! Добрый день! – повторил Шпрот, видя, что женщина по-прежнему смотрит под ноги.
Икса подняла глаза, рассеянно посмотрела на него, моргнула, но вместо того, чтобы заорать, спокойно сказала:
– Доброе утро, Иван Иваныч!
Объяснялось это просто: очки у Иксы запотели на морозе, а без них она не видела и на расстоянии двух шагов. Поэтому она решила, что с ней здоровается ее сосед Иван Иваныч, лицо которого украшал набухший нос с прожилками. Обычно этот Иван Иваныч говорил: «Я человек совестливый. Я пью, потому что мне стыдно, а стыдно мне потому, что я пью».
Икса перевела дыхание и хотела пройти мимо, но ящер, жадно глядя на сумки, преградил ей дорогу:
– Хрр... Приятного аппетита! – повторил он.
Шпрот всегда, когда выклянчивал еду, желал нам «приятного аппетита», причем повторял это бесконечно, пока нам не становилось стыдно и мы не давали ему говядины.
Икса особенно не удивилась, что сосед не дает ей пройти, а желает ей то «доброго утра», то «приятного аппетита» и издает странные, булькающе-сопящие звуки. Она была женщиной современной и не первый год знала своего соседа.
– Опять напились, Иван Иваныч! – сказала она строго. – И куда ваша жена смотрит? Пойду к ней и скажу, на кого вы похожи!
Услышав в голосе строгие нотки, Шпрот поступил, как всегда делал, чтобы задобрить нас. Он склонил голову набок и жалобно произнес с хрипотцой:
– Я... хрр... больше не буду!
Так канючить его научила Нюсяка, которая всегда твердила: «Я больше не буду!» – когда мама грозилась наказать сестру за какие-нибудь шалости.
– Не будешь! Как же! Знаю я вас, алкашей! – передразнила воображаемого соседа Икса. – И не проси! Нет ничего у меня!
Тираннозавренок опустил массивную голову с желтоватым гребнем и, озадаченно сопя, уставился на Иксу. Он не понимал, почему его не кормят.
– Хрр-хрр... кгх... – чихнул ящер.
– Ишь ты, алкаш, и слова сказать не можешь! – произнесла Икса с той презрительной жалостью, с какой многие женщины говорят с пьяными.
Переложив сумки в одну руку, она протерла запотевшие очки и увидела коричневые бока с черными пятнами, двупалые сгибающиеся лапы, длинный тяжелый хвост, на который, как на подставку, опирается передняя часть туловища, немигающие глаза и острые зубы тираннозавра.
Ящер широко разинул рот, напряг горловые мышцы и произнес голосом моей мамы:
– Нюсяка... хрр... убери немедленно... хрр... бриллианты! Что ты их вечно... хрр... раскидываешь! Не веря своим глазам, Икса резко отшатнулась, глубоко вдохнула и издала душераздирающий вопль, который мы услышали у себя в квартире.
Потом она бросилась бежать по лестнице с дикой скоростью. Тираннозавр, видя, что дипломатия не принесла желаемого результата, помчался за Иксой вдогонку, а за Шпротом пулей летел я, выскочив из квартиры.
Почувствовав спиной, что чудище, перескакивающее через несколько ступенек, настигает ее, Икса издала вопль, такой же леденящий, и на бегу швырнула в ящера сумкой, которую тот подхватил зубами на лету. В мгновение ока он выпотрошил ее содержимое и, проглотив куриные окорочка, помчался дальше, решив, что женщина играет с ним в догонялки, а призом победителю служат вкусные куриные окорочка.
Шпрот был доволен. Он искренне считал Иксу своим другом и не желал с ней расставаться. Сколько я ни кричал: «Стой!» – он лишь увеличивал скорость. Я знал, ящер азартен и упрям, и, если ему взбрело в голову поиграть в догонялки, он будет гнаться за Иксой, пока не настигнет ее и не получит очередную порцию окорочков.
Когда Шпрот вновь нагнал ее, Икса швырнула в него второй сумкой. В ней оказался хлеб и тушенка в железных банках. Пока Шпрот воевал с консервными банками, пытаясь их прогрызть, а Икса, продолжая вопить: «Помогите! Убивают!» – скатывалась вниз по лестнице, я подбежал к тираннозавренку и выхватил у него последнюю банку консервов. Ящер был слишком силен и тяжел, чтобы я мог с ним справиться, поэтому мне пришлось пойти на хитрость. Повертев отвоеванной банкой у Шпрота перед носом, я бросился вниз по ступенькам к нашей квартире.
Забыв об Иксе, обиженный динозавр погнался за мной, перескакивая сразу через пять ступенек. Но если на лестнице его скорость была больше, то на поворотах я отыгрывал драгоценную секунду, и к квартире мы подбежали одновременно. Я быстро бросил банку в коридор и показал разгоряченному ящеру пустые руки. Шпрот засопел и прыгнул в квартиру за банкой. Я навалился на дверь, запер ее и смог наконец перевести дыхание. После беготни по этажам сердце колотилось у меня в груди как бешеное.
