Я промолчал. Лорд обнажил желтые клыки в подобии дружелюбной улыбки.
– У меня к тебе предложение: встань передо мной на колени, поцелуй мои ноги, поклянись служить мне верой и правдой до конца жизни – и я пощажу тебя. Топлива для флотилии у нас достаточно, мы взяли в поход все склянки с душами. Ну что, будешь в ножки кланяться? – Он выпростал из-под одеяния громадную, заросшую черной шерстью ступню с кривыми когтями.
Что ж, пришел мой смертный час. Не буду я перед ним унижаться!
– Ты ведь все равно убьешь, – ответил я, глядя ему в глаза, – только сначала помучаешь.
Лорд расхохотался, наполнив комнату мерзким запахом гнилого мяса, и захлопал по коленке, как будто ничего смешнее в жизни не слыхивал.
– Точно! – выкрикнул он, заходясь от смеха. – Все равно убью! Уф-ф, хорошо-то как! Еще раз спасибо огромное, что заглянул. В разделочную его! – приказал он слугам. – Пора их всех освежевать и вытопить, да смотрите – не жалейте их там.
Он снова подмигнул мне и объяснил доверительно:
– Чем сильнее Путник мучается в процессе разделки, тем сильнее становится его дух, заключенный в бутыль. Есть на чем сосредоточиться, видимо. Что ж, прощай, мальчик!
Лорд громадной лапищей потрепал меня по щеке, как любящий старый дядюшка, ущипнул и стал сжимать все сильнее и сильнее.
Я терпел, стараясь не закричать, но боль стала невыносимой. Я не выдержал и взвизгнул. Лорд еще раз подмигнул – многозначительно, как будто у нас с ним была какая-то общая шутка, неизвестная остальным, – и отпустил мою щеку.
Мне скрутили руки за спиной и вывели из помещения. Избавиться от лорда Догнайфа было таким счастьем, что я не сразу сообразил: меня ведут в разделочную.
В книгах меня всегда удивляло выражение «хуже смерти». Что может быть хуже? «Смерть – это конец, куда еще дальше?» – рассуждал я.
Знать, что меня сначала убьют, а потом выварят до самой сути, до того, что делает меня – мной, и упрячут в бутылку на веки вечные, превратив в эдакий космический аккумулятор…
Тут и смерти обрадуешься, честное слово.
Глава семнадцатая
Мы спускались все ниже и ниже. Коридоры становились теснее и темнее. Жара усиливалась, как будто гигантский дредноут был пароходом, а мы приближались к котельной. Похоже, меня волокут в ад. Снаружи «Малефик» выглядел мрачно и жутко, но внизу было еще страшнее.
Начались совсем узкие трапы – видимо, «разделочная» находилась в самом чреве корабля. Тем лучше, оставалось время на раздумья. Меня конвоировали четверо – двое спереди, двое сзади. Коридоры и трапы сплетались (так, похоже, было задумано) в причудливый лабиринт, где я окончательно запутался.
Но самые хитроумные коридоры не шли ни в какое сравнение с лабиринтом в моей голове, по которому я, как лабораторная крыса, мысленно метался в поисках выхода.
Лорд Догнайф приказал убить меня и «остальных». Значит, ребята еще живы.
Если так, то оставалась малюсенькая, призрачная надежда…
Надежда совершенно фантастическая. Шесть пленников, шесть разных версий меня – против неизвестно скольких тысяч стражников, колдунов, демонов… Нам даже против лорда Догнайфа и госпожи Индиго вшестером не выстоять. Абсолютно ясно, что без помощи Тони наши шансы на победу равны нулю.
Я все понимал, но мысль о том, что ребята могут быть живы, придавала мне сил.
На нижних палубах «Малефика» сходство с адом усилилось, мне даже почудился запах серы… Стражи, шедшие впереди, открыли массивную деревянную дверь, окованную бронзой, и грубо втолкнули меня внутрь. Там было еще хуже.
Вообразите себе преисподнюю; самый адский из всех ее кругов перенесите в помещение размером чуть побольше школьного класса; поработать над дизайном предоставьте любителю старых черно-белых ужастиков. Примерно так выглядела разделочная.
Мрачная камера без окон похожа на бо́льшую часть виденных мной помещений дредноута; стены увешаны всевозможными пыточными орудиями и приспособлениями – одно другого ужаснее, больше и острее. Их я особо не разглядывал, но, похоже, они предназначались для «окончательной разделки», когда мы уже достаточно уваримся. В дальнем конце камеры на треноге возвышался огромный бронзовый котел, метра три в поперечнике, словно из мультфильма про людоедов. Внутри посудины что-то отвратительно булькало: судя по запаху – не вода, а смесь жидкой серы, аммиака и маринада. Крови там тоже хватало – без этого ни один магический ритуал не обходится. В огонь под котлом все время подсыпали разные соли и порошки, от которых пламя вспыхивало то зеленым, то красным, то синим. В воздухе клубились дым и гарь, разъедая глаза и обжигая легкие. С огнем возился похожий на жабу карлик, осторожно, по горстке подбавляя снадобья.
Человеческих созданий не было вообще. Единственный источник света – пламя под котлом – не давал разглядеть подробности, но щупальца и клешни у сновавших вокруг существ я приметил. Не знаю – да это, наверное, и не важно, – завезли ли этих тварей из пограничных миров на дальних концах Дуги или же превратили людей в существ, у которых не вызывает отвращения жуткое занятие и которым не страшен ни густой едкий дым, ни раскаленный воздух. Моим конвоирам дым и пекло пришлись не по нутру. Двое остались снаружи, встав на караул у запертой двери, а двое втолкнули меня внутрь, прикрывая рот и нос платками. У всех слезились глаза.
Ко мне приблизилась тварь, похожая на богомола, если бы он вырос до такого размера и обзавелся парой человечьих глаз. «Богомол» недовольно застрекотал на конвоиров:
– Нельзя! Плохо дышать. Разделка вот-вот начнется. Уходите. Покинуть помещение. Тц-тц-тц! Таким, как вы, нельзя.
Дым на мгновение рассеялся, и с бешено забившимся сердцем, я увидел свою команду по ту сторону котла. Связанные по рукам и ногам, ребята лежали на полу, как кролики, приготовленные на убой.
Все на месте: Джаи, Джейкон, Джей/О, Джо и Йозеф – замученные и отчаявшиеся, но в сознании. Сколько их здесь продержали – несколько дней? недель? месяцев? Видно, что пришлось им несладко – отощали все, даже худосочный Джей/О.
Мое появление их не удивило – то ли сюда уже докатились слухи, что меня схватили, то ли они догадывались, что рано или поздно это произойдет. Я столько дров наломал, что должен был отличиться и здесь. Ребята смотрели на меня с презрением, и это задело за живое.
Я с ужасом понял, что они правы: отсюда не устроишь героический побег в последнюю секунду. Отсюда только один выход – медленная, мучительная и горькая смерть.
Первый конвоир выпустил меня и, шагнув вперед, пояснил:
– Этого тоже в котел. Приказ лорда Догнайфа.
Из-под котла вырвался клуб серы. Второй конвоир принялся тереть руками слезящиеся глаза. Меня никто не держал.
Я ринулся в атаку.
Не то чтобы прямо «ринулся», но так звучит красивее, чем полностью соответствующее действительности «качнулся и с размаху пнул». Как бы то ни было, я качнулся вперед и со всего размаху пнул ближайшую стойку треножника, на котором держался огромный котел.
