– Так просто! – воскликнула Ева. – Выходит, все ради денег?
– Нет. Не ради них. – Аскольд засипел, морщась от боли в руке. – Он создал двойников, чтобы контролировать правительство. Возможно, хочет поссорить державы, хотел использовать для этого и меня. Макалистер собирается дезавуировать конституцию Соединенных Штатов и основать на их территории новое, подвластное диктатору государство.
– Я тебя не оставлю, – упрямо сказала Ева.
– Тогда Макалистер победит.
Она услышала далекий шорох. Выглянула из-за плиты. По склону холма спускался мужчина в серой униформе с двумя рядами блестящих пуговиц на мундире. На голове у него была фуражка – но это не полисмен.
– Сюда! – позвала его Ева. – Здесь раненый, скорее, сэр, нужна помощь!
– Никому не доверяй, Ева, – произнес Аскольд, сильно побледнев.
Похоже, силы покидали его, вот-вот потеряет сознание.
– Как вы здесь оказались, мисс? – Незнакомцу на вид было под сорок. Вытянутое лицо, жесткие с проседью усы и бородка. – Что вообще произошло, можете объяснить?
В его светлых глазах не было паники, но читались испуг и напряжение.
– Это долго, сэр. Лучше помогите. – Ева кивнула на Аскольда. – Где ближайшая больница?
– В трех кварталах отсюда. – Незнакомец в униформе присел, перекинул руку Аскольда на плечо и помог ему встать. – На Мэриленд-авеню.
– Как вас зовут, сэр?
– Мистер Конрад Лендинг, я смотритель мемориального комплекса.
Странно все-таки вел себя смотритель. Ева невольно напряглась, вспомнив предупреждение Аскольда. С неба на землю просыпалась куча предметов, разрушен обелиск, а мистер Лендинг, словно репортер из газеты, буднично задает вопросы. Хотя все может быть, шок от случившегося порой наступает потом, гораздо позже, когда приходит реальное чувство осознания опасности, угрожавшей очевидцу пережитых событий.
Вот и Лендинг, похоже, из таких. Его нервная система блокировала выброс адреналина – движения смотрителя слегка нервные и скованные, но в целом он выглядит вполне нормально. Пока.
– У вас в конторе есть телефон? – уточнила Ева.
– Нет.
– А где-то поблизости?
– В Белом доме, мисс, либо в здании Смитсоновского института. Это там. – Лендинг махнул рукой в сторону холма.
Ева слышала об институте, даже собиралась пару раз наведаться туда, и не ради праздного любопытства, ведь замок – так называли хранилище института – был заполнен экспонатами и артефактами с разных концов планеты. А сам институт являлся крупнейшим обладателем мировых ценностей. И, похоже, не зря его офис хорошо охранялся, находясь в шаговой доступности от Белого дома и Капитолия. Ведь кто знает, какие тайны спрятаны за толстыми стенами замка из красного кирпича?
– Далеко, – с досадой сказала она, понимая, что в Белый дом смотритель Аскольда не потащит. Но и в институт их с раненым не пустят, направят в больницу. И потом, она потеряет время, долго объясняя обстоятельства их визита незаинтересованным лицам.
– У меня есть авто, – вдруг сообщил смотритель.
– Авто? – зачем-то переспросила Ева.
– Да, я могу отвезти вас в больницу.
– Так чего же мы стоим, мистер Лендинг? – очнулась Ева, приобняла Аскольда за талию, когда его голова безвольно свесилась на грудь. – Ему плохо, он теряет сознание!
– Что у него с рукой?
– Перелом.
– Тогда помогите.
Смотритель крепче перехватил Аскольда за предплечье, практически взвалив себе на спину, и потащил вверх по склону к приземистой коробке мемориального комплекса, пристроенной к основанию разрушенного Монумента.
Ева твердо решила, что, отвезя Аскольда в больницу, уговорит Лендинга поехать в Белый дом. Если понадобится, расскажет ему часть приключившейся с ней истории и потребует оказать содействие агенту Бюро расследований.
– Откройте дверь, – кряхтя попросил Лендинг, оказавшись у входа в пристройку.
Ева машинально выполнила просьбу. Смотритель занес Аскольда в фойе и уложил на лавке.
– Сейчас подгоню авто. Ожидайте здесь, мисс…
– Миссис фон Мендель, – кивнула Ева.
– Рад знакомству, баронесса.
Лендинг приподнял фуражку и удалился прочь на улицу.
Какой все-таки замечательный, преисполненный чувства долга мужчина. Ева с теплотой и любовью взглянула на Аскольда – мир все-таки не без добрых людей.
И тут в глубине конторы зазвонил телефон.
Глава 9
На опережение
Аскольд смутно помнил, как оказался в здании. Кажется, к ним с холма спустился какой-то мужчина, его звали… звали… Нет, имя он не запомнил, хотя оно резкое, звучное, такие обычно дают детям, закладывая определенный смысл, стараясь наделить их особыми качествами.
В голове шумело, точнее, громко звенело, когда он очнулся на лавке. Ева куда-то ушла. Аскольд проводил ее спину взглядом, но окликнуть не хватило сил.
Звон все продолжался, наконец удалось сообразить, что это звук обычного телефона, а не шум в голове. Но почему помогавший им мужчина куда-то исчез, а Ева направилась в глубь строения, когда надо все бросить и бежать в Белый дом? В очередной раз она не слушается и совершает непростительную ошибку!
Громкий, неимоверно раздражительный перезвон прекратился, и сразу стало легче. Из глубины коридора донесся голос Евы, она пыталась кому-то что-то втолковать, затем громко выругалась и, похоже, жахнула трубкой о стену.
Аскольд с трудом спустил ноги с лавки и сел. Почему Ева ругается, когда ей нужно связаться с президентом, пускай и по телефону, постараться все объяснить… Он неуверенно встал – перед глазами маячил холл, частично перегороженный стойкой регистрации, как в гостиницах. Слева темнел проем в коридор, куда ушла Ева, справа был выход на улицу.
Попытка позвать спутницу не удалась, не получилось внятно произнести даже имя. Хрип и сип вырывались из горла, сливаясь в мычание. Аскольд сделал шаг к стойке, думал, упадет, но лишь покачнулся. Перед глазами вспыхивали и гасли ветвистые молнии, как тогда в зеленом коконе, сильно мутило, но продвигаться вперед, пускай медленно, пока получалось.
Почему Ева не воспользуется телефоном? Куда подевался мужчина? Аскольд уперся рукой в высокую столешницу, обогнул ее и все-таки не удержал равновесие, припал на колено, оказавшись между стеной и стойкой.
Кажется, в голове у него что-то слегка изменилось. Ну как же он зверски устал!.. Глаза слипались, непонятно откуда накатило сильное и отчетливое чувство отрешенности. Плевать на мир, пусть исчезнет, сгорит в адском пламени или сольется с другим, более отсталым или развитым. Какая разница? Все равно катаклизм уже в действии. Как там сказал Макалистер: перфектум вне точки сплетения – катастрофа.
