– Напоминаю правила дуэли. Они просты. Вы встаете на сваю и деретесь, пока кто-то не сорвется вниз. Живым останется только один, – объяснил Филька.
– Психи! – выдавил Мокренко.
– Не отставай, Петька! Я полез! – Коля снял пиджак и быстро стал подниматься по лестнице без перил к свае.
Мокренко в замешательстве остановился возле ступенек, затравленно глядя на мелководье и воображая на камнях свое бездыханное тело. Спина у него стала мокрой от пота, и на рубашке выступило большое влажное пятно.
– Давай лезь, а то решат, что ты струсил! – шепнул Антон, и Мокренко, придерживаясь руками за ступеньки, стал карабкаться вверх.
Коля, успевший перебраться по свае на другую сторону плотины, уже поджидал своего противника. Они стояли на разных концах узкой, сантиметров в тридцать шириной, балки.
– Сходитесь! К барьеру! – закричал Филька Хитров.
Егоров шагнул на сваю, вызывающе глядя на Мокренко.
– Давай, Петька! – пригласил он. – Можешь начинать вышибать мне зубы! Стакан я уже приготовил!
Мокренко посмотрел вниз с высоты третьего этажа, и у него закружилась голова. Он упал на живот и обхватил руками балку.
– К барьеру! Сходитесь! – донесся до него снизу показавшийся далеким голос Хитрова.
Петька, не вставая, замотал головой:
– Я не пойду!
Беднягу охватил слепой ужас, он ругал себя за злополучный огрызок, брошенный в Катю, и ему хотелось оказаться за тысячу километров отсюда. Пятясь задом, он стал сползать по ступенькам, пока не оказался на земле. Над ним наклонились Филька и Антон, а через какое-то время, увидев, что противник отказался от дуэли, спустился и Коля.
– Или дерись, или проси у Кати прощения! – потребовал он.
– Хорошо, – сказал Мокренко, поднимаясь и отряхивая запачканные брюки. – Я попрошу! Только отстаньте от меня все!
И, не разбирая дороги, он поплелся в заросли.
– Как мы и думали, он струсил. Толстяк всегда был робким, – сказал Филька и, прищурившись, посмотрел на Егорова. – А если бы он не испугался, ты бы стал драться?
– Не знаю, – пожал плечами Коля. – Мне тоже было страшновато переходить эту сваю, но, думаю, что дрался бы. Главное, вниз не смотреть.
На другой день Петька, как и обещал, перед всем классом подошел к Кате и пробормотал:
– Ты, того, Сундукова, прости меня. Я не хотел в тебя огрызком… Случайно вышло! Я вообще-то хотел в окно, да тут твой лоб подвернулся.
Он стал было ретироваться, но Коля, стоявший рядом, схватил его за шиворот и потребовал:
– Мало! Еще!
Мокренко с опаской покосился на него и добавил, как первоклассник:
– Прости меня, пожалуйста, Сундукова, я больше не буду!
– Этого достаточно? – Коля посмотрел на Катю. Та кивнула.
– Извинения приняты! Можешь идти! – сказала она, и Мокренко торопливо улизнул.
А Сундукова пораженно уставилась своими огромными, полными восхищения глазами на Колю.
– Как тебе удалось заставить его просить прощения? Никогда не думала, что Мокренко это сделает!
– Гипноз, – скромно сказал Егоров. – Обычный гипноз!
Рассказ девятый
Не на жизнь, а на смерть
Учитель физкультуры Андрей Тихоныч, бывший мастер спорта по штанге, отрастивший живот такой величины, будто он, не жуя, проглотил огромный арбуз, громко засвистел в свисток.
– Внимание, 7-й «А»! – крикнул он. – Соседняя школа бросила нам вызов – пригласила участвовать в спартакиаде! В программе – подтягивания, прыжки в длину, настольный теннис, шахматы. Нужны четыре добровольца! Назначаю желающих: Мокренко, Данилов, Егоров, Хитров! Вопросы есть?
– Это какая соседняя школа, сто пятая, что ли? – поинтересовался Антон Данилов.
– Сто пятая! – подтвердил Андрей Тихоныч.
Ребята переглянулись.
– Так она же спортивная! У них там каждый день тренировки! Они нам в два счета шею намылят! – уныло шмыгнул носом Петька.
– Без паники, Мокренко! Главное не победа, а участие. Каков наш девиз: раз-раз – и в дамках! – и Андрей Тихоныч хлопнул Петьку по плечу.
– А когда спартакиада? – поинтересовался Филька Хитров.
– Во вторник, семнадцатого октября.
– А с уроков нас снимут?
– На первые два явитесь, а с остальных я вас отпрошу.
– Живем! Тогда раз-раз – и в дамках! – весело сказал Хитров, передразнивая любимый девиз Тихоныча.
После физкультуры, когда ребята собрались в раздевалке, Коля Егоров спросил у Фильки:
– И что ты думаешь по этому поводу?
– По какому поводу? – не понял Хитров.
– Как мы поступим со спартакиадой?
– А никак не поступим… – Филька снял носок и пошевелил пальцами, будто проверяя, все ли они на месте.
– В смысле как это «никак»? – поразился Коля. – Откажемся, что ли?
– С чего ты взял, что я собираюсь отказываться? Придем и будем участвовать. Только мы забыли спросить, как будут выглядеть эти соревнования. Командные или по одному участнику в каждом виде спорта? – Убедившись, что ни один палец не потерялся, Филька снова надел носок и обулся.
– Сейчас узнаю. – Антон Данилов заглянул в тренерскую и вскоре вернулся с известием:
– Тихоныч говорит: по одному представителю на каждый вид спорта. Сказал: сами разделитесь, как захотите.
Толстый Мокренко посмотрел на свой живот и решительно заявил:
– Чур, я подтягиваться не буду!
– Боишься, турник не выдержит? – насмешливо спросил Коля.
– У меня весовая категория не та! – обиделся Петька. Он, хоть и был самым сильным в классе, не мог подтянуться ни разу.
Хитров оценивающе окинул взглядом его грушеобразную фигуру и сокрушенно покачал головой:
– Ну и как с тобой поступить, раз-раз – и в дамках? Для турника ты не годишься, прыгаешь наверняка неважно, по шарику ракеткой с трех попыток не попадешь… Выхода нет, придется тебя выдать за гроссмейстера.
– Я в шахматы ничего… хорошо играю, только все время забываю, как фигуры ходят, – сказал Мокренко.
Ребята засмеялись.
– С кем не бывает? Известные гроссмейстеры тоже иногда забывают ходы во время турнира. А потом посмотрят на бумажку и вспомнят. Главное: не забывай делать умное лицо, – посоветовал Коля.
– Ладно, с шахматами решили, – подытожил Филька. – Теперь дальше: кто будет прыгать в длину?
– Я буду! – вызвался Антон. – Я далеко прыгаю, только у меня почему-то все время заступы.
