– Дерется!
– Это во сне, – объяснил Колька.
Ребята поставили тарелку с оставшимися бутербродами возле себя на ковер, включили через наушники телевизор и стали смотреть фильм.
Филька открыл один глаз, свесил с кровати руку и стал осторожно подтягивать к себе ковер вместе с тарелкой. Он схватил бутерброд и спрятал его под одеяло. Увлеченные фильмом, приятели ничего не заметили, и Хитров отодвинул пустую тарелку на прежнее место.
Через несколько минут Антон стал шарить рукой по тарелке.
– Здесь же был бутерброд! Я его для себя оставлял! Это ты съел? – удивленно спросил он у Коли.
– Нет, не я.
– Тогда, значит, он!
Данилов взглянул на Фильку, но тот спокойно посапывал, повернувшись лицом к стене. Антон вскочил и пытливо всмотрелся ему в лицо, но оно было спокойным, как у спящего.
– Да дай ты человеку поспать! Он бы с кровати не смог дотянуться! Наверное, ты сам умял колбасу и не заметил! – решил Коля.
В это время в фильме началась перестрелка, и Данилов, забыв о бутерброде, уставился на экран.
Филька незаметно съел бутерброд, и ему захотелось пить. Тогда он встал и с закрытыми глазами, вытянув руки и пошатываясь, отправился к двери. Ребята пораженно уставились на него.
– Ага! Проиграл! – завопил Антон, но Хитров, не обращая на него внимания, прошел мимо и вышел в коридор, шаря руками по стенам.
– Чего это с ним? – спросил Данилов.
– Наверное, он того… лунатик, – предположил Колька.
– Какой лунатик?
– Ну, которые ходят во сне. Я читал о таких. Некоторые могут, не просыпаясь, пройти по карнизу десятиэтажного дома… – объяснил Егоров.
– Что-то я не верю, будто Филька лунатик. Скорее, он придуривается, – недоверчиво сказал Антон.
– А ты докажи, что он придуривается! Будет утверждать, что в самом деле ходит во сне, – резонно сказал Коля.
Оба выскочили в коридор, чтобы посмотреть, куда пойдет Хитров. «Лунатик» некоторое время потоптался на месте, тыкаясь в стены, затем отправился на кухню, нашарил кастрюлю с компотом и стал из нее жадно пить. Поставив кастрюлю на место, он отправился в комнату и, плюхнувшись в кресло возле телевизора, стал смотреть на экран полузакрытыми глазами.
– Это уже совсем свинство! С тебя три желания! – завопил Данилов и стал трясти Фильку за плечи.
Хитров открыл глаза и сделал вид, что испугался.
– Поосторожнее надо будить человека! Так недолго и до инфаркта довести! – пожаловался он.
– Ты не спал!
– Нет, спал!
– И смотрел телик?
– Кто тебе сказал, что я его смотрел? Я просто спал в кресле, а что телевизор был включен – это уже не моя проблема! Мало ли чего не сделаешь в состоянии лунатизма!
– Но сейчас-то ты проснулся! – крикнул Антон, выходя из себя от безупречной логики Хитрова. – Признайся, что проснулся!
– Да, сейчас я проснулся, но потому, что ты меня разбудил! – укоризненно сказал Филька. – Какой хороший сон прервал! Мне снилось, что я прочеканил мяч пятьдесят раз!
– На самом деле ты столько не прочеканишь! Спорю на три желания, не прочеканишь! – азартно воскликнул Антон.
– Спорим! – согласился Хитров.
Ребята быстро оделись, схватили мяч и помчались во двор, где, прочеканив мяч пятьдесят семь раз, Филька доказал Антону, как опасно спорить с Хитровыми.
– А все-таки признайте, что я великий спун и спяк! – не раз говорил он.
Рассказ девятнадцатый
Странствующая мумия
В закрытый рот муха не залетит.
Пословица
Приближался районный диктант по русскому языку, настолько ответственный, что Максим Александрович всю неделю ходил зеленый. «Еще бы ему не волноваться! Если у всех будут пары, ему влетит, что плохо нас учил», – рассуждала Рита Самойлова.
Все отличники и хорошисты волновались, опасаясь, что диктант испортит им четвертные отметки. Колька Егоров даже на улице не появлялся – зубрил правила орфографии и синтаксиса.
– Не хочу двойку схватить! – объяснял он.
– Тебе-то чего беспокоиться? У тебя по сочинениям сроду меньше четверки не было, – удивлялся Филька.
– Ты не понимаешь! В сочинении, если не знаешь, как какое слово пишется или где запятую ставить, – эту фразу можно заменить. А в диктанте ошибку ляпнуть – раз плюнуть, потому что там ничего не обойдешь, – объяснял ему Коля.
Петька Мокренко и другие двоечники вообще решили на урок не ходить – зачем на него соваться, когда результат ясен заранее? Но просто так диктант не пропустишь, требуется уважительная причина. Петька Мокренко судорожно искал такую причину. За день до диктанта он слонялся по коридору и приставал к Хитрову:
– Филь, что бы мне придумать, чтобы прогулять? Может сказать, что дед у меня умер?
– Спятил? А если Максим Александрович его у магазина встретит? Твой дед, как выпьет, вечно там ошивается.
– Ишь ты, об этом я не подумал.
Петька вздохнул, отошел, но через несколько минут возвратился с идеей наглотаться красной акварельной краски.
– Наглотаюсь и совру, что горло болит!
– Рискни! – насмешливо одобрил Филька.
– А поверят, что я заболел?
– Поверить-то поверят. Только есть одна заковыка…
– Какая?
– Умереть можно. Мало ли какие химикаты в краску суют! Наглотаешься, а там глядишь – копыта откинул.
Мокренко выглядел таким унылым, что Хитров его пожалел:
– Если хочешь, могу кое-что тебе посоветовать! Есть у меня идейка, как тебе диктант прогулять.
– Какая?
– Терпение, Петро, терпение! Сходишь в аптеку и купишь штук десять бинтов и пузырька два зеленки.
– Зачем? – удивился тот.
– Много будешь знать – скоро состаришься! Когда все купишь, приходи утром ко мне домой. У нас диктант на втором уроке? А ты приходи перед первым, часиков в восемь.
Хоть Мокренко не догадывался, что задумал Хитров, но его изобретательности доверял. В восемь утра он уже звонил в его дверь. Открыв, Филька схватил парня за рукав, втащил к себе в комнату и спросил таинственным шепотом:
– Принес?
– Десять бинтов и две зеленки. – Петька выложил свои покупки на стол.
– Отлично, тогда будем тебя гипсовать! – потер руки юный хирург. – Минут через десять ты у нас станешь вылитый Хеопс.
– Какой еще Хеопс?
– Египетский фараон, из которого сделали мумию.
Петька поежился. Филька поставил Мокренко посреди комнаты и, не теряя времени, стал его бинтовать. Бинтовал он неумело, но туго и старательно. Хитров забинтовал Петьке обе ноги вместе с ботинками, затем туловище, шею и голову, оставив открытым только правый глаз и ноздри, чтобы было чем дышать. Вскоре Мокренко стал похож на настоящую мумию.
