А где-то сочленители пробирались вдоль обшивки «Ностальгии», устанавливая сеть криоарифметических двигателей. Совсем миниатюрное, с человеческий кулак, это устройство представляло собой зияющую рану на теле классической термодинамики. Скорпион вспомнил, что случилось с корветом Скади, когда забарахлили ее криоарифметические двигатели. Начало неконтролируемого охлаждения ознаменовалось появлением крохотных, не больше снежинки, кристалликов льда. Но эти льдинки постоянно росли, ведь обезумевшие двигатели замкнулись на спиральных петлях обратной связи, с каждым новым вычислительным циклом уничтожая новую порцию окружающего тепла, холодом порождая холод. В космосе корабль просто остыл бы до температуры, на бесконечно малую долю отличной от абсолютного нуля. На Арарате же, посреди океана, корвет вырастил вокруг себя айсберг.
Еще одна бригада проникла в штатные двигатели субсветовика, чтобы произвести в их ядре тончайшую настройку критических. Некоторым сочленителям досталась работа на корпусе; они пристегнулись к образовавшимся в процессе капитанских метаморфоз диковинным наростам, чтобы установить дополнительное оружие и средства защиты. А кто-то в самых недрах корабля, вдали от центров деятельности, монтировал системы подавления инерции, испытанные в рейсе «Света Зодиака» от Йеллоустона к Ресургему. Скорпион знал: это тоже инопланетная технология, но она получена без посредства Ауры. Плохо, что до сих пор не удалось добиться ее абсолютно надежной работы, хотя Аура помогла усовершенствовать это новое оборудование и снизить степень риска. В отчаянной гонке Скади применила подавление инерции, чтобы превысить световой барьер, и это обернулось катастрофой. О новой попытке разогнаться речи не шло – среди даров Ауры не было технологий сверхсветового разгона.
Скорпион понаблюдал, как сервороботы устанавливали очередной лепесток. Еще несколько дней назад ему казалось, что конструкция готова, но с тех пор она выросла втрое, приобретя совсем уж ажурный и хрупкий вид. Подумав о том, как эта машина будет выглядеть в законченном виде, а главное, как она будет работать, Скорпион с тяжким предчувствием отвернулся от окна.
– Скорп.
Он не ожидал, что к нему кто-то подойдет, и удивился, услышав здесь свое имя. Еще больше он удивился тому, что это оказался Малинин.
– Васко, – с усилием улыбнулся свинья, – что ты здесь делаешь?
– Я искал вас, – ответил Васко.
На Малинине была новенькая, еще жесткая форма Сил безопасности. Даже ботинки были начищены – чудо на борту «Ностальгии по бесконечности».
– Вот и нашел.
– Мне сказали, что вы где-то внизу. – Профиль Васко был озарен светом, льющимся из шахты с гипометрическим оружием. При таком освещении он выглядел одновременно очень юным и очень мрачным. – Интересная штуковина…
– Надеюсь, она годится не только для любования.
– Вы неисправимый скептик.
– Кто-то и скептиком должен быть.
Внезапно Скорпион понял, что Васко пришел не один. Позади парня маячила какая-то фигура. В скудном свете рассмотреть ее не удавалось, а ведь еще несколько лет назад свинья довольно сносно видел в темноте.
Он прищурился:
– Ана?
Хоури вышла на свет. На ней была теплая куртка, перчатки, высоченные сапоги – гораздо грязнее, чем у Васко; она прижимала к груди что-то закутанное в стеганое серебристое одеяло.
– Это Аура? – спросил Скорпион с легким волнением.
– Она уже может обходиться без инкубатора, – ответила Хоури.
– Допустим, может, но…
– Доктор Валенсин сказал, что инкубатор тормозит ее развитие. От него теперь больше вреда, чем пользы. Скорп, она уже достаточно окрепла, чтобы находиться на воздухе. – Хоури приблизила лицо к открытой стороне свертка, ее взгляд встретился со взглядом дочери. – Она мне сказала, что не хочет больше там лежать.
– Надеюсь, Валенсин знает, что делает.
– Знает, Скорпион. И, что более важно, это знает Аура.
– Она всего лишь ребенок, – возразил Скорпион, стараясь не повышать голос.
Хоури шагнула вперед и протянула ему сверток:
– На, держи.
Скорпион хотел отказаться, и не потому, что не доверял себе. Просто держать в руках такую драгоценность – ребенка, и не просто ребенка, а Ауру – слишком большая ответственность. Была еще одна причина: внутренний голос твердил, что ему не следует вступать в физический контакт с Аурой. Другой голос, более тихий, говорил, что он уже связан с Аурой кровью. Причинить больше вреда, чем уже сделано, Скорпион не сможет.
Скорпион взял Ауру на руки и прижал к груди, несильно, просто чтобы удерживать ее понадежнее. Поразительно, но эта девочка – их достояние, ради которого они пожертвовали своим вождем, – была легка как пушинка.
– Скорпион.
Это сказала не Хоури. Это вообще не был голос взрослого человека; это даже не был голос ребенка. Это было хриплое бульканье, в котором голос едва различался, и свое имя свинья скорее угадал, чем услышал.
Аура смотрела на него узкими щелками глаз – веки у нее еще не расклеились. На губах малышки надулся и лопнул пузырь.
– Разве она может выговорить мое имя? – изумился Скорпион.
– Могу, – ответила Аура.
У него возникло сильнейшее желание отбросить сверток. Как можно такое держать в руках? И как оно вообще может существовать на свете? Но постыдный соблазн прошел так же мгновенно, как возник. Скорпион оторвал взгляд от розового личика и взглянул на мать.
– Она меня даже не видит, – сказал он.
– Да, Скорп, – кивнула Хоури, – она не видит. Ее глаза еще не развились. Но я тебя вижу, и этого достаточно.
День и ночь по поручению Скорпиона техники устанавливали по всему кораблю следящее оборудование. Они приклеивали к стенам и потолку новенькие микрофоны и барометры, потом разматывали километры кабеля, проводя его сквозь естественные тоннели в теле капитана, разветвляя и собирая в толстые магистрали, несущие информацию в центры ее обработки. Они испытывали оборудование, простукивали перекрытия и стены, открывали и закрывали герметичные двери, создавая внезапный ток воздуха из одной части корабля в другую.
Капитан терпел их присутствие и даже, казалось, пытался облегчить работу. Но по всей видимости, ему не всегда удавалось полностью контролировать процесс своего внутреннего переустройства. Волоконно-оптические линии то и дело рвались; микрофоны и барометры поглощала обшивка, и приходилось делать новые. Техперсонал воспринимал это стоически: возвращался в глубины корабля и прокладывал новые провода, иногда по три или четыре раза, пока не находил лучший, наименее уязвимый маршрут.
Чего техники не делали, так это не задавали лишних вопросов. Скорпион доходчиво объяснил им, что конечная цель работы их интересовать не должна и допытываться у него бесполезно. По крайней мере, до тех пор, пока техники не обеспечат необходимую безопасность, устранив тем самым причину, по которой их призвали.
