На лифте через слои витражного света Рашмика поднималась одна. Она плакала, и чем упорнее старалась унять слезы, тем сильнее они лились. Девушка пыталась внушить себе, что виновато известие о смерти Харбина. Плач – очень честная реакция, человеческая, сестринская. Но в душе она понимала: брат тут почти ни при чем. Она чувствовала, как рушится скорлупа вымысла, обнажая голую правду о том, кто она сейчас и кем была раньше. Тени правы – в этом она теперь нисколько не сомневалась. И причин подозревать, что Грилье солгал насчет крови, не было. Открытие потрясло врача не меньше, чем ее саму.
Она горевала о Харбине. Но еще больше горевала о Рашмике Эльс.
Как же так? Тени говорили о машинах в ее голове; Грилье сказал, что она, скорее всего, родилась не на Хеле. А ведь Рашмика помнила, что появилась на свет в семье старателей на Равнине Вигрид, что у нее был брат по имени Харбин. Однако теперь на свое прошлое она смотрела иначе – холодным, цепким, хищным взглядом человека, подозревающего подделку. Она искала белые нитки и кривые швы. Но воспоминания были безупречны, любая восстановленная в памяти деталь выглядела как подлинное мгновение реальной жизни. Девушка не просто видела свое прошлое в воспоминаниях: она слышала и чуяла его, осязала истинную шероховатость действительности.
Так продолжалось, пока Рашмика не забралась подальше в прошлое. Девять лет, сказали тени. Ее воспоминания девятилетней давности утратили четкость; более того, они казались серией малознакомых снимков. Возможно, это ее воспоминания, но с тем же успехом они могут принадлежать кому-нибудь другому.
«А может быть, – думала Рашмика, – причина в том, что, взрослея, человек по большей части утрачивает память о детстве, она словно подергивается дымкой, превращается в десяток выцветших мгновений, тонких и полупрозрачных, будто витражное стекло?»
Рашмика Эльс. Возможно, это не настоящее имя.
Настоятель уже ждал ее в своей мансарде с новой делегацией ультра; распялки для глаз прятались под темными очками. Когда Рашмика вошла, в покоях стояла странная тишина, словно уже несколько минут тут никто не обронил ни слова. Ее отражения скользили по лабиринту зеркал, множась и дробясь; она пыталась разглядеть там выражение своего лица, с тревогой думая: нельзя допустить, чтобы кто-то заметил следы волнения и слез.
– Опаздываете, мисс Эльс, – заметил настоятель.
– Меня задержали, – ответила она дрожащим голосом.
Грилье ясно дал понять, что не следует упоминать о ее посещении службы крови. Но ей требовалось какое-нибудь оправдание.
– Что ж, присаживайтесь, наливайте себе чая. Мы тут болтали с господином Малининым и госпожой Хоури.
Рашмика мгновенно поняла, что эти имена для нее не пустой звук. Взглянула на посетителей – и чувство узнавания усилилось. Ни тот ни другая не походили на ультра. Слишком они были обыкновенными; ничего явно искусственного в телах, не заметно отсутствия данных природой органов, никаких признаков генетического изменения облика или гибридных генов. Мужчина был высок, строен, темноволос, лет на десять старше Рашмики. Он стоял, заложив руки за спину, весь внимание. Симпатичный, немного надменный, в выглаженном красном мундире. Гость проследил, как Рашмика села за стол и наполнила чашку, и в его глазах было гораздо больше интереса, чем у любого ультра до него. Для тех, других, девушка была лишь частью обстановки. Второй представитель – женщина смотрела на Рашмику почти с таким же выражением пристального внимания. Госпожа Хоури была невысокой и немолодой; сразу привлекала внимание печаль на ее лице, особенно в глазах, словно в жизни у нее слишком многое отняли и слишком мало дали взамен.
И Рашмика вдруг поверила, что видела их раньше. Точно, она видела раньше их обоих. Женщину уж точно.
– Нас не представили, – сказал мужчина, кивнув на Рашмику.
– Это Рашмика Эльс, мой советник. – По тону настоятеля стало ясно, что этот ответ он приготовил заранее. – Итак, господин Малинин…
– Представьте и нас, настоятель, – попросил Малинин.
Куэйхи поднял руку и поправил одно из зеркал.
– Это Васко Малинин, а это Ана Хоури, – по очереди указал он на членов делегации, – представители «Ностальгии по бесконечности», корабля ультра, недавно прибывшего в нашу систему.
Мужчина снова взглянул на Рашмику:
– Нас не предупреждали, что на переговорах будет присутствовать советник.
– Если вы видите в этом проблему, господин Малинин, я попрошу мисс Эльс удалиться.
– Нет, – ответил после секундного колебания ультра. – Это не важно.
Настоятель предложил посетителям сесть. Они расположились напротив Рашмики, по другую сторону столика, за которым девушка пила чай.
– Что привело вас в нашу систему? – Вопрос настоятеля был адресован мужчине.
– Обычные обстоятельства. Наш корабль заполнен беженцами из внутренних систем. Многие, услышав, что исчезновения близятся к кульминации, решили направиться сюда, на Хелу. Нам непонятны мотивы беженцев, да мы не интересуемся, пока эти люди в состоянии платить. Другие просто хотят улететь как можно дальше от волков. Разумеется, у нас возникли кое-какие нужды технического свойства. Но мы не намерены остаться тут надолго.
– Вас интересуют артефакты вертунов?
– Нас интересует кое-что другое, – ответил мужчина, проводя пальцами по складке мундира. – В частности, Халдора.
Куэйхи снял темные очки:
– Нас всех интересует Халдора.
– Не в религиозном смысле, – проговорил ультра, запинаясь, его явно шокировал вид распяленных глаз настоятеля, возлежащего на койке. – Но в наши намерения не входит оспаривать или подрывать чьи-то верования. Дело в том, что с момента открытия этой системы феномен Халдоры не подвергался научным исследованиям. Не потому, что Халдора никого не интересовала, а потому, что местные власти – и церковь Первых Адвентистов в том числе – не допускают сюда посторонние экспедиции.
– Никто не запрещает находящимся в стояночной зоне кораблям использовать приборы для исследования исчезновений, – возразил Куэйхи. – Многие занимаются этим и выкладывают собранные сведения в общий доступ.
– Верно, – кивнул ультра, – но результаты таких дистанционных исследований не вызывают серьезного интереса за пределами этой системы. По нашему мнению, требуется масштабная работа с применением физических зондов – капсул с приборами, запущенных в атмосферу планеты, или чего-то подобного.
– Это все равно что плевать в лицо Господу.
– Вы так считаете? Если это и в самом деле чудо, оно должно с легкостью пережить изучение. Чего вам бояться?
– Гнева Божьего, вот чего.
Ультра уставился на свои пальцы. Рашмика читала его мимику, словно раскрытую книгу. Один раз он солгал – когда сказал, что корабль полон беженцев, желающих стать свидетелями исчезновений. Наверное, для такой лжи была какая-то причина вполне практического свойства. В остальном, насколько девушка могла судить, ультра говорил правду. Рашмика взглянула на женщину, которая до сих пор не проронила ни слова, и по спине снова пробежал электрический разряд узнавания. На миг их глаза встретились; женщина не отвела взгляда, она смотрела на Рашмику целую секунду. Девушке стало не по себе, и она первая отвернулась, чувствуя, как кровь прилила к щекам.
