Орка восхищалась тонким расчетом церковников. Стоило группе захвата проникнуть на субсветовик, как надобность в броне полностью отпала. Ультра не применят против террористов энергетическое оружие, даже если те будут находиться далеко от корабельного борта или критически важных систем. Инстинкт не причинять вреда своему кораблю укоренился слишком глубоко – даже захват считается меньшим злом, чем разгерметизация. А на борту «Ностальгии по бесконечности», где каждый дюйм корабельной материи связан с нервной системой капитана, этот инстинкт еще сильнее. Команда знает, как Бренниген реагирует на причиняемые ему травмы.
– Сложите оружие! – приказала Круз. – Сопротивление бесполезно.
– Лучше вы сложите оружие, – с улыбкой ответил один из адвентистов. – Нам нужен только этот субсветовик. Мы никому не причиним вреда, а со временем и корабль вернем.
– Ты забыл сказать «пожалуйста», – проговорила Круз.
– А если я скажу «пожалуйста», вы согласитесь?
– Скорее всего, нет, – ответила она после секундного колебания.
– Коли так, нам говорить не о чем.
Круз и офицеры СБ стояли в десяти метрах от адвентистов. Она заметила, что у одного из гостей нет перчатки. Она вспомнила этого монаха: Скорпион требовал повторного сканирования его протеза, хотел убедиться, что внутри нет стрелкового оружия или заряда антиматерии.
– Последнее предупреждение, – сказала она.
Второй адвентист бросил в нее пластину. Та со свистом рассекла воздух; Круз успела отшатнуться; лезвие пронеслось возле горла и воткнулось в стену. В охранников полетело еще одно метательное оружие и стукнулось о пластину брони, не причинив никакого вреда.
– Ладно, представление закончено, – проговорила Круз и сделала знак своим людям. – Не убивать. Просто разоружить.
Офицеры двинулись вперед, выставив перед собой штыки и парализаторы с тупыми наконечниками. Адвентист вытянул искалеченную руку в сторону Круз, словно умоляя о пощаде. Женщина восприняла это спокойно: в протезе не обнаружено ничего лучевого, пулевого или хотя бы метательного.
Фаланга пальца отделилась от искусственной руки, но вместо того, чтобы упасть на пол, поплыла в воздухе. Подобно отходящему шаттлу, она медленно удалялась от стража.
Замерев от изумления, Круз следила за происходящим. Кончик пальца набирал скорость; вот он, слегка покачиваясь, прошел по воздуху десять, потом двадцать сантиметров. Потом искусственная рука сместилась вправо, и фаланга повторила движение, словно соединенная с ней невидимой нитью.
Что, поняла Круз, соответствовало истине.
– Моноволоконная коса! – воскликнула она. – Все назад! Назад, мать вашу!
Офицеры выполнили приказ. Они отступали от адвентистов, а тем временем кончик пальца описывал вертикальные круги; движения же протеза были едва заметны. Круги расширялись, в воздухе образовалось расплывчатое кольцо метрового диамета. В Городе Бездны Орке доводилось видеть ужасные последствия применения моноволоконной косы. Она знала, что бывает с человеком, когда он натыкается на неподвижную защитную моноволоконную сетку или попадает под движущийся резак. Такой, как у этого стражника. Но больше всего ей запомнились не вопли, не трупы с отсеченными руками и снятыми скальпами, а выражение лица жертвы, когда та осознавала свою ошибку. Не потрясение и не страх, а скорее полная растерянность: понимание того, как отвратительно ты будешь выглядеть через миг.
– Отходим! – еще раз скомандовала она.
– Разрешите открыть огонь! – сказал один из ее бойцов.
Круз покачала головой:
– Рано. Только если нас загонят в угол.
Круг, в который превратилась фаланга, надвигался на них, издавая высокий, монотонный, почти мелодичный звук.
Скорпион все пытался высвободиться, смещая, насколько это было возможно, вес тела. Он уже перестал звать на помощь, перестал даже слышать собственные вопли и визг при рывках. Адвентисты не возвращались, но они находились неподалеку: по лабиринту коридоров, вентиляционных труб и лифтовых шахт до свиньи доносились приглушенные звуки сражения. Он слышал отрывистые команды и крики боли, а временами басовитые стоны корабля, получавшего новые раны. Правда, при адвентистах не было ничего по-настоящему опасного для капитана. Что ему режущее оружие и даже огнеметы, если «Ностальгия по бесконечности» выдержала выстрел из собственного орудия класса «Ад»? Но даже дробина, как известно, причиняет слону боль и может его разозлить.
Скорпион рванулся еще раз, превозмогая страшное жжение в обоих плечах. Ему показалось или действительно метательные ножи держат уже не так крепко?
Он снова дернулся и потерял сознание. Пришел в себя через секунду, а может, через минуту, по-прежнему вися на стене, с дрянным металлическим привкусом во рту. Скорпион все еще был жив и, если забыть о сильной боли, чувствовал себя не хуже, чем в тот момент, когда его пригвоздил Сейфарт. Монах не прихвастнул, сказав, что не повредил важных органов. Хотя как знать, не истечет ли Скорпион кровью раньше, чем придет помощь? Почему СБ его не ищут?
Двадцать бойцов, подумал он. Достаточно, чтобы устроить переполох, но им не захватить весь корабль. Адвентисты наверняка понимали, что не смогут пронести серьезное оружие на борт «Ностальгии», особенно сейчас, когда мир висит на волоске. Однако Сейфарт не производил впечатления авантюриста или самоубийцы: этот человек действовал в высшей степени хладнокровно по тщательно разработанному плану.
Скорпион застонал, на сей раз не от боли, а от осознания ужасной, гибельной ошибки. Он не мог винить себя в том, что пустил адвентистов на борт «Ностальгии». Ему приказали это сделать, и если он не разгадал истинного предназначения брони, то лишь потому, что никогда не слышал о подобной уловке. Поэтому, тщательно проверяя скафандры, смотрел сквозь них, а не на них. Чтобы найти тончайшие сочленения, скафандры надо было снять и отправить в лабораторию. Да, тут нет его ошибки. А вот чего не следовало делать, так это включать двигатели. Зачем это понадобилось адвентистам? Церковники видели корабль на подлете к системе и могли узнать все, что их интересовало. Наверняка они давно наблюдают за «Ностальгией по бесконечности».
Напрашивается единственное объяснение: монахи попросили активировать двигатели, чтобы дать знак своим на Хелу. О том, что они прошли досмотр и готовы к захвату.
Это сигнал для отправки подкрепления.
Не успела эта мысль сформироваться в голове Скорпиона, как он вновь услышал стон корабля. На сей раз звук был иным – глухим, тягучим, немелодичным, как звон огромного лопнувшего колокола.
Скорпион закрыл глаза: он сразу понял, что это означает. Поражение защиты корпуса. Атакованная изнутри, «Ностальгия по бесконечности» вдобавок подверглась удару из космоса.
Отлично, подумал он. Похоже, сегодня денек из тех, когда жалеешь, что не остался лежать в криокапсуле.
А может, стоит пожалеть о том, что ты вообще пережил разморозку?
