Конечно, при условии, что кто-то прилетит и позаботится об этих восемнадцати тысячах.
Ложемент между тем успел увеличиться. В гигантской яме пришли в движение детали упряжи, готовясь заключить в крепчайшие объятия освежеванное и выпотрошенное тело «Ностальгии».
– Зачем тебе резной скафандр? – спросил Куэйхи.
– С собой заберу, – ответила Рашмика с решительностью и властностью, удивившими ее саму. – На «Пресвятой Морвенне» ему делать нечего.
Васко взглянул на Хоури, потом на Рашмику.
– Ты все вспомнила? – спросил он девушку.
– Даже больше, чем знала, – ответила та. – И вспоминаю все больше и больше.
– Эта женщина, – спросил Куэйхи, – как-то связана с тобой?
– Она моя мать. И я не Рашмика. Так звали ребенка моих приемных родителей, дочь, которую они потеряли. Хорошее имя, но не мое. А настоящее имя я пока не вспомнила.
– Тебя зовут Аура, – сказала Хоури.
Услышав это имя, Рашмика мгновение думала, потом снова взглянула на мать:
– Да, точно. Теперь я помню, ты звала меня так.
– А насчет крови я был прав, – проговорил Грилье, не в силах скрыть довольную усмешку.
– Да, вы были правы, – повторил Куэйхи. – Довольны? Это ведь вы привели ее сюда, генерал-полковник. Вы принесли змею в наше гнездо. Ох и зря же вы это сделали.
– Она все равно пробралась бы сюда, – возразил Грилье. – Ведь для того ее и прислали на Хелу. И вообще, о чем вы беспокоитесь? – Врач кивнул на видеоизображение снижающегося корабля. – Вы же получили все, что хотели. Даже священная механика любуется вами с небес, поздравляя с победой.
– С кораблем что-то происходит, – проговорил Куэйхи, указывая трясущимся пальцем на экран. – В чем дело? – резко спросил он, взглянув на Васко.
– Понятия не имею, – ответил тот.
– Корабль в порядке, – сказала Хоури. – Вам нужны были двигатели? Вы их получите. А нам отдайте резной скафандр, и мы уйдем.
Казалось, Куэйхи обдумывает ее просьбу.
– И куда вы денетесь без корабля?
– Для начала хорошо бы убраться с «Пресвятой Морвенны», и нас вполне устроит поверхность Хелы, – ответила Хоури. – У вас суицидальные наклонности, настоятель, но о себе мы такого сказать не можем.
– Будь у меня хоть малейшая склонность к суициду, разве я прожил бы так долго?
Хоури взглянула на Малинина, потом на Рашмику:
– У него, похоже, другие планы. Вы тоже не собираетесь оставаться на борту, я права?
– Тут все дело в расчете времени, – ответил Куэйхи. – Корабль уже почти в фиксаторе. Близится миг торжества – миг, когда на Хеле все изменится, когда изменится сама Хела. Отныне жизнь пойдет совершенно по-другому, вот увидите. Больше не будет ни Вечного Пути, ни шествия соборов. На Хеле останется только одно обитаемое место, неподвижное, в точности под Халдорой. На этом месте будет стоять только один собор.
– Но вы его еще не построили, – сказал Грилье.
– Успеется, генерал-полковник. Как только я заявлю свои права на упомянутое место, у меня окажется все время в мире. Видите ли, я смогу выбирать, где окажется эта точка. Хела будет у меня в руках. Захочу – раскручу ее, словно глобус. И остановлю прикосновением пальца.
– А что с «Пресвятой Морвенной»? – спросил Грилье.
– Если собор перейдет через мост, значит под Халдорой стоять ему. Если нет, это ознаменует конец одной эпохи и начало другой.
– Настоятель приговорил собор, – прошептал Васко. – Он всегда знал, что «Пресвятая Морвенна» обречена.
Умная койка подала сигнал – поступил вызов.
Все инстинкты требовали убегать что есть духу, но Скорпион не поддался им. Сморщенная черно-фиолетовая сфера, образовавшаяся при близком взрыве мины-пузыря, метнулась к свинье, грозя поглотить и его, и часть моста, на которой он стоял.
Но Скорпион очень аккуратно расположил все три заряда. Из оставленной Ремонтуаром инструкции он знал, что действие мины-пузыря можно предсказать очень точно. По причине отсутствия воздуха на Хеле не могла образоваться взрывная волна, поэтому Скорпиону не составляло труда ограничить радиус ближайшего к нему взрыва. Небольшой допуск на неровность дорожного полотна – и в нескольких сотнях от места закладки взрывного устройства можно ничего не опасаться.
Длина моста составляла сорок километров. Эффект взаимного наложения сфер уничтожит тридцать четыре километра моста, оставив жалкие обрубки по обе стороны Пропасти. Взрывая мины, Скорпион стоял не менее чем в полутора километрах от начала моста.
Граница крайней сферы остановилась почти в километре от свиньи, но казалось, мина взорвалась прямо у него под носом. Сфера росла вширь и ввысь, на ее поверхности пролегали складки, вздувались и опадали пузыри. Ближняя к Скорпиону часть моста все так же упиралась в стену Пропасти; невозможно было представить, что арки больше нет. И тем не менее она исчезла: там, где возникли, а потом канули в небытие сферы, не могло остаться ничего материального.
Мост исчез. Сначала его середина обратилась в ничто, через мгновение исчезла и дальняя часть.
Скорпион двинулся к краю Пропасти. Дорожное полотно у него под ногами имело прежнюю прочность, но уже не доставало до той стороны Пропасти. Но чем дальше, тем осторожнее ступал свинья: атомная структура остатка конструкции могла быть изменена воздействием разнообразных квантов, сопровождавших взрыв мины-пузыря. Самое время разумному существу, даже если оно свинья, проявить осторожность.
Скорпион преодолел остаток пути, и у него закружилась голова. Край моста был абсолютно гладким. Хирургическая аккуратность среза и полное отсутствие обломков создавали иллюзию, будто мост еще только строится. Скорпион ощущал себя скорее зрителем, ожидающим завершения стройки, нежели вандалом, разрушителем.
Он оглянулся. Вдалеке, за приземистым силуэтом своего стоявшего корабля, он уже видел «Пресвятую Морвенну». С этого места казалось, будто она уже достигла края Пропасти. Скорпион знал, что это не так, но собору осталось пройти совсем немного.
Моста уже нет, и «Пресвятой Морвенне» остается только одно: прекратить движение. Рассуждения о том, насколько опасно пересекать Рифт по тонкому полотну, утратили смысл – теперь в Пропасть Искупления можно только упасть. Никаких споров, никакого выбора – об этом позаботился Скорпион. Впереди ждет не громкая слава, а верная смерть.
Если у обитателей собора осталась хоть крупица здравого смысла, они повернут назад.
Внутри его шлема вспыхнул розовый свет, синхронизированный с пронзительным писком. Скорпион замер, поначалу решив, что возникла неполадка в скафандре. Но розовое сияние означало, что рация принимает мощный модулированный сигнал на нестандартной волне. Скафандр спрашивал, нужно ли это сообщение расшифровать.
