Вы читаете о том, как американцы забывают своих детей в машинах, приходите в ужас и ставите подпись под обращением к Президенту — запретить американцам усыновлять детей из России. Вы вытеснили из памяти неприятный случай, когда оставили собственного ребенка спать в коляске и отошли по делам. Ну, он ведь спал! Самым первым воспоминанием, что останется с ним на всю жизнь, будет такая картинка: он перепуган, ему плохо, а над ним склонились добрые и участливые, но совершенно чужие лица.
Так не загнулся ведь, правда?
Вы ставите подпись, а в это время за стеной ваша соседка с криком «Убью тебя, скотина!» проводит мощный и убедительный хук в челюсть пятилетней малышке, не желающей есть манную кашу.
Не убила же, верно?..
О том, что творилось в семье Решетниковых на самом деле, кое-как догадывались только соседи. Но они были не воцерковленные, с «общиной» не пересекались и рассказать о причудах Иоанна Нанокрестителя кому надо не могли. Да им бы и не поверили. На людях инвалид пока еще держался молодцом. Чтобы понять, насколько все худо, с ним следовало душевно поговорить минут пятнадцать хотя бы. На это ни у кого не хватало времени.
Бывшие коллеги по Нанотеху, давшие инвалиду его обидную кличку, общались с ним еще года два-три после травмы, а потом, заметив, что у него крыша едет уже напрочь, все куда-то делись. Они тоже видели, что у Решетникова «православие головного мозга», но их это больше не касалось.
Его бы Дед раскусил на раз, да где теперь тот Дед.
Жену Решетников отчасти подмял под себя, отчасти заразил своей болезнью: шизофреники бывают крайне убедительны. А вот с Дашей он промахнулся. Во-первых, ей было уже лет девять, когда отец взялся ее обрабатывать, во-вторых, он ребенка не счел нужным учить или обращать, а просто дрессировал. Добился он того, что девочка полюбила Господа — своим умом дошла, — зато прониклась глубоким пониманием, что жизнь есть череда мучений и больше всех мучается ее несчастный папочка.
В какой-то момент это понимание достигло разрушительной фазы: ребенок просил Господа, чтобы папа скорее отбросил костыли, а вместе с ними и копыта. Потому что сколько же можно так мучиться всем.
К счастью, рядом с Дашей еще с детского сада была Мария, девочка прагматичная едва не до неприличия. И по какой-то загадочной причине общаться с ней отец не запрещал. Ну и лучшая в городе школа, куда Дашу устроили по протекции Деда, тоже оказалась неплохим противовесом домашнему безумию.
А потом Даша просто выросла достаточно, чтобы с помощью Интернета и школьного факультатива по психологии найти ответы на большинство своих вопросов. Это было очень болезненно — понять и, главное, принять такие вещи. В вере она не разочаровалась — слава богу, а то бы ей грозил полный крах мировоззрения, за которым недалеко до суицида, — но провела четкую границу между православием и православнутостью родителей. И начала потихоньку, шаг за шагом, отвоевывать возможность иметь личное мнение.
«Это для нее подвиг, — говорил Принц про обещание надеть мини-юбку на танцы, — нам и не понять, какой». Вам, мальчики, действительно не понять, на что приходилось Даше идти и как в первую очередь себя переламывать, сражаясь за право быть собой.
У нее оставалось мало времени, чтобы встать на ноги и научиться защищать себя. Отец уже намекнул, что паспорта ей не видать: ни к чему бабе документ. Бабе, собственно, и образование ни к чему. Даша поделилась своими опасениями с батюшкой, тот сильно удивился — считал их семью образцовой — и обещал спросить отца, что он думает о будущем дочери. Спросил. Потом соседи вызывали милицию, и Даша несколько дней не ходила в школу: отец наказывал ее так, чтобы не было следов, а тут потерял над собой контроль. Милиционерам Иоанн Нанокреститель ласково объяснил, что дочь у него блядь, а соседи кляузники, перевел разговор на спасение души и так заморочил головы, что стражи порядка трусливо бежали. Бабушки во дворе изругали их за малодушие, но те руками развели: случай психиатрический, чего мы тут можем? Вот если бы он нас костылем перекрестил, тогда да. Или пусть дочка «снимет побои» в травмопункте и напишет заявление. Или — но это строго между нами — разберитесь своими силами! Переломайте ему последние руки и скажите, что так и было!
На работу отец Дашу отпускать, естественно, не хотел, но когда раздалось слово «Нанотех», внезапно дал слабину. К институту наладчик микросборочных комплексов Решетников относился до того сложно — не угадаешь. С одной стороны, именно в «яме» Господь его прихлопнул за то, что жил грешно, и Дарью во грехе зачал, по сию пору не отмолил, вот и растет дочь потаскухой… С другой — там был Дед, светлый человек, который озлобленного и перепуганного инвалида вернул своим участием к жизни. Господь, бывает, так устраивает: присылает тонну железа тебе на голову, чтобы ты осознал, а следом — земного покровителя, чтобы ты опять-таки осознал, насколько все тут в Его власти.
Даша покорно выслушала эту ахинею и получила благословение пойти работать. Через неделю, сообразив, что любимый объект дрессировки мало времени проводит дома, отец передумал, но было поздно, а отнять у дочери пропуск он не смог физически. Пугаясь собственной решимости, Даша рискнула пойти на шантаж — сказала, что Мария, которая устроила ее в Нанотех, очень расстроится. И угодила в болевую точку: грозный родитель призадумался. Даша давно заметила, что у папы какое-то особое отношение к семье ее подруги. И только на днях Мария намекнула ей, в чем дело.
Папа чувствовал себя обязанным. И еще не настолько сбрендил, чтобы кусать руку дающую. Он твердо знал, что рука эта одаривает его за праведную жизнь. Что руку эту Господь послал. Такая вот закавыка.
Или, говоря по-взрослому, когнитивный диссонанс.
Даша знала этот термин.
В Нанотехе так обзывали ситуацию, когда смотришь в микроскоп и видишь, что получилась у тебя вместо нанотехнологии чистая нанопорнография в реальном времени, прямо жаль, что «нано», без прибора не разглядишь. И ты втыкаешь в это дело как баран в новые ворота, и готов уже орать «спасайся кто может!», потому что сейчас эти сперматозоиды хреновы расплодятся вопреки законам физики и химии, а главное, вопреки запрету в прошивке, — и начнется полная серая слизь на весь этаж. И разгребать ее тебе.
Что-то похожее чувствовала Даша.
Правда, она уже начала разгребать. Но не была уверена, что делает это правильно.
* * *
У Лехи не было когнитивного диссонанса. Он точно знал, куда сейчас отправится и зачем. Ему просто было по пути, и он не упустил случая заглянуть к Деду.
Кладбище густо заросло деревьями, Даша увидела Леху в самый последний момент. Она сразу остановилась, хотела шагнуть назад, и тут Леха повернул голову.
— Ух ты, — сказал он.
— Здравствуй… — тихонько сказала Даша.
— Привет. Какая ты…
Леха уставился на Дашу такими глазами, будто видел ее впервые.
Собственно, так и было — роскошная пшеничная грива, чуть растрепанная, изменила облик девушки разительно. Даша неспроста чувствовала себя уверенней. Она была совсем другая теперь.
