На такой веселой ноте она ушла. А я осталась обдумывать то, что было сказано. В конце концов, кто я такая, что бы спорить с женщиной, у которой такой опыт воспитания Уотерстоунов?
Отнеся кристалл Литвинову и налив себе вина, я скачала один из фильмов своего времени и расслабилась. А заодно подумала над тем, что вообще происходит в моей жизни? И что делать дальше?
Глава 11
Александр Уотерстоун
Мы сидели с отцом и Фредериком в моей квартире, пили Вино.
— Ты уверен, что с ней все в порядке? — спросил я, в который раз.
Брат закатил глаза.
— Да. С ней осталась мама.
— Это‑то меня и беспокоит.
— Ты бы лучше беспокоился о том, как будешь укрощать свою строптивицу, — вставил отец.
— Ну, я думал в экспедиции…
— Вот в этой экспедиции и покажи ей, от чего она нос воротит, — дал совет папа.
— Как?
— Разденься! — это уже Фредерик.
— Что?
— Ну, не совсем. А так, что б продемонстрировать свои лучшие стороны, — поправился брат.
— Покажи, какой ты сильный, — это отец. — Дай понять какой умный и, что у тебя прекрасный генофонд.
— А справку, с анализами не приложить?
— Ты не ерничай. Не спускай с нее там глаз, — опять папа.
— Проявляй свои чувства, — Фредерик.
— Соблазняй, — отец.
— Будь настойчивее, — Фредерик.
Закатив глаза и обхватив голову руками, я взвыл. Так пора их выпроваживать.
Оставшись один и лежа на кровати глядя в потолок, я стал планировать осаду.
* * *
Мария Кудрявцева
Наутро меня ждало похмелье и Даша, с обезболивающим лекарством. Она принесла новости. С утра вся станция жужжит, как растревоженный улей. Во — первых, были найдены неопровержимые доказательства, которые обнаружил Литвинов, с помощью меня, о попытки присвоения неизвестных колоний. В итоге главному экономисту и леди Кудрявцевой присваивают благодарность первой степени, плюс премию.
— Представляешь, Рене не позволил этому барыге нас обобрать.
— Отбил премию?
— Да. Они страшно ругались экономическими терминами и законами в кабинете главного, но последнее слово осталось за Ферне.
— Какое сокровище мне попалось.
— Он теперь у всех на слуху и к нему выстроилась очередь поклонниц.
— Вот и отлично, лишь бы работать не мешали.
— Не думаю, что его теперь легко завлечь, он очень осторожен и недоверчив.
— Самая правильная политика в обществе. Ну, а вторая новость?
— Все говорят, что сегодня станцию покинула родственница Литвинова, которую он продвигал. И еще поговаривают, улетела она из‑за того, что в чем‑то перешла тебе дорогу, вроде бы даже из‑за Александра.
— Вот и хорошо, что говорят. Эти слухи создают нам правильный имидж.
— Чего?
— Ну… Нужное нам представление людей о нашем роде.
— И причина только в этом?
Я отвела глаза и поменяла тему.
— Ты собралась?
— Да.
— А вот я, еще нет.
Даша взглянула на пару бутылок, стоящих у изножья кровати.
— Надо думать.
Ее комментарии я проигнорировала.
— Благодарность повесить в помещениях рода. Например, в холе и что бы в рамочке было. Деньги Ферне уже прибрал?
— Ага.
— И как у него успехи с финансами?
— Говорит, пришлет тебе отчет через два дня, но вроде сдвиги есть.
— Вот и прекрасно, а то работаешь, работаешь, а толку никакого. Ну что Дарья вперед, навстречу приключениям?
— Не думаю, что нас ждет что‑то особенное, — сказала она, и рассмеялась.
В тот момент мы шутили, не подозревая, что командировка будет занимательной для нас обеих.
Собравшись за полдня и примерно за столько же, окончательно завершив дела перед отлетом, в середине вторых суток, мы вылетели к первой колонии.
* * *
До самой ближайшей колонии мы летели четыре дня. Помимо нашей исследовательской группы, на корабле был еще технический персонал и боевой отряд по зачистке. Мне объясняли, чем он занимается, но всего я не поняла, не хватило знаний.
То, что экспедиция будет трудной, стало понятно в первый же день. Пропало мое снотворное и транквилизаторы, Даша их не брала. Конечно, я могу ошибаться в своем подозрении, но…
Устраивать истерики и скандалы не стала, ибо знала истину, что хорошо смеется тот, кто смеется последний, и к концу первого дня мне представился шанс. Все это время, мы с Александром мало разговаривали, но как сказала Дарья, несмотря на это, никто не усомнился в наших отношениях. Вся команда поняла, что между нами что‑то есть, в первый же час полета. И вот вечером, когда все заканчивали ужин, перед уходом, ко мне подошел Леони и, наклонившись, прошептал:
— Мне с Вами нужно поговорить.
— Приходи ко мне в каюту.
— Нет, давайте в смотровой корабля, через час.
Пожав плечами, кивнула, и он ушел. А я, повернувшись, наткнулась на пронизывающий взгляд Александра. Улыбнувшись ему, понесла свою тарелку в мойку.
Через час я была в смотровой, прекрасном месте, где производиться расчет маршрутов, если система навигации сдохла или глючит. Здесь были прозрачные стены, прекрасные звезды… и Леони. Но как раз не прекрасный. Нет, он очень красивый мужчина, но все в нем говорило о том, что он бабник. А у меня к таким ничего, никогда не екало, даже сейчас, когда все тело ломит от желания.
— Наконец‑то.
— Повежливее Леони, если не хочешь что бы я развернулась и ушла.
— Я могу перейти на ты?
— Можешь.
— Что‑то ты сегодня очень раздражительная.
— На то есть свои причины, но вам всем стоит начинать привыкать. Вряд ли мое настроение изменится, если только в худшую сторону.
— Понимаю. Все хотел тебя спросить, как ты это выдерживаешь?
Я не стала притворяться, что не поняла вопроса и даже ответила на него.
— Мне конечно сейчас очень тяжело, но ожидание стоит свеч. Ты нежил в наше время. Поверь, тогда женщины, бывало, доводили себя и до более сильного нервного напряжения в отношениях. Одно плохо, рано или поздно наступает развязка. Но мы сюда пришли ведь не это обсуждать?
— Да.
Леони некоторое время помолчал, как будто не решаясь что‑то сказать.
