От того места, где отряд Элса попал в засаду, до Вискесмента было около девяноста миль.
Браунскнехты явно не собирались учинять зверств. У предводителя был строгий приказ не перегибать палку. Броту довольно будет и того, что в плен попал член коллегии.
– Но мы же явно не в Вискесмент едем, – удивился Элс. – Это в другой стороне.
– Пайп, не вешай нос, – хмыкнул Горт. – Глядишь, доведется с самим императором встретиться.
– Не понимаю я этого малого, – проворчал Бо Бьогна, – все-то у него с ног на голову, родился, видать, ногами вперед.
– В смысле? – не понял Элс, который все еще пытался уразуметь, почему же господь постоянно уводит его прочь от Брота.
– Пайп, ну сам подумай: когда все идет как надо, Горт только и делает, что брюзжит. Но стоит нам по уши вляпаться в дерьмо, он весь цветет, словно только из постели с девицей.
– Это потому, Бо, – важно ответствовал Пинкус, – что я сразу понимаю: с этим миром все в порядке. Мир макает Пинкуса Горта носом в дерьмо – обычная история. Я давно привык. Мне так спокойнее. Справлюсь. Макни меня в дерьмо и увидишь: я улыбнусь как ни в чем не бывало.
Мокрый туман по-прежнему висел над отрядом. Моросило. Элсу было не по себе безо всякой видимой причины. Его мучило какое-то предчувствие. Оно не имело отношения к непосредственным событиям, которые хотя и складывались не так плохо, как могли бы, но и не сулили ничего хорошего. Браунскнехты не трогали пленников и явно выделяли Бронта Донето. Было очевидно, что именно ради него они и появились здесь.
Нельзя отставать от принципата, иначе их могут и прикончить.
Хуже всего был все-таки туман. Элс постоянно чувствовал притаившихся там существ, теперь их стало еще больше, чем перед нападением.
Любопытно: браунскнехтов это тоже беспокоило.
В подобный день создания Ночи не ложатся спать и устраивают людям разные каверзы.
На западе было слишком спокойно, слишком мало волшебства. Главные здешние духи спали глубоким сном, закованные в холмы и реки.
В Святых Землях Кладези Ихрейна привлекали, а то и сами порождали Орудий Ночи. Там человек оказывался в меньшинстве.
– Пайп, да очнись ты! Что с тобой такое?
– Ой, это ты, Бо? Ничего – просто задумался. Не в самом дружелюбном месте мы очутились.
Горт бросил на него косой взгляд:
– Да не дергайся ты, не обращай на них внимания, и все будет хорошо. Нам, верно, предложат завербоваться к Ганзелю. Пайп, ты где все-таки служил?
Элс вздохнул. Снова забыл о западных привычках и вышел из роли. Ведь даже в Святых Землях арнгендцы вербовали солдат среди пленников. С руннами дела обстояли еще хуже: там для защиты границ нанимали целые племена туземцев.
– Пинкус, в северных землях все гораздо суровее. Там очень любят жертвовать пленников богам. Там бы нас сожгли, утопили или повесили. Или еще что похуже – смотря какого бога захотели бы умаслить.
– Умаслить?
– Да. Все молитвы и жертвы – лишь для того, чтобы боги отвлеклись и оставили людей в покое.
– Довольно примитивно.
– Так и есть. Но в Великих Болотах больше знаются с Орудиями Ночи, чем в этих непуганых краях.
– Выходит, ты струхнул малость, так?
Горт тоже знал о притаившихся в тумане созданиях.
В голове у Элса все смешалось. Какая-то бессмыслица. Или нет?
– Ты поймешь, – хмыкнул Горт. – Лет через сто. Это все политика, знаешь ли.
Тейджа и дома, в Аль-Кварне, политика ставила в тупик, хотя там было гораздо меньше действующих лиц, да и мотивы казались куда более очевидными.
Имперские солдаты были профессиональными военными и действовали невозмутимо, спокойно и эффективно. Служба есть служба. Придется кого-нибудь убить – убьют, бесстрастно и без сожаления. Горт прав. Если не выводить их из себя, они не станут зверствовать.
Днем дождь наконец прекратился. Показалось голубое небо.
Отряд свернул с основной дороги и шел теперь по узкой извилистой тропинке. Она уходила куда-то вверх и терялась среди высоких известняковых гор, чьи пики украшали ледяные шапки. Такого Элсу еще видеть не доводилось. Деревья и кустарники здесь были низкорослыми, а дорога походила на звериную тропу.
– Я знаю, куда нас занесло, – пробормотал Горт. – Это Оунвидийская теснина. Они решили срезать. Еще миль двадцать – и мы окажемся в Племенце.
Элс постарался припомнить все, что ему было известно о северной Фиральдии. Вполне вероятно, Пинкус прав. Но насчет двадцати миль он, пожалуй, загнул. Скорее, все сорок.
Епископ боялся высоты и при виде гор замешкался. Браунскнехты, не выказывая ни малейшего уважения к его сану, грубо подталкивали Серифса вперед. Сгущались сумерки.
– Когда будет привал? – гневно поинтересовался епископ.
– Мы бы его давно сделали, кабы вы не упирались и не задерживали нас своим нытьем, – отозвался один из солдат. – А коли вы продолжаете, придется идти еще три мили.
Серифс затопал ногами, заупрямился и заявил, что дальше не пойдет. Глава отряда сказал своим людям:
– Идите вперед. Пока еще светло. Я приведу его в чувство, а потом мы вас догоним.
– Для нашего поганца-епископа ничего хорошего это не предвещает, – прошептал Горт на ухо Элсу.
– Ага, – хмыкнул Тейдж, – сейчас его отшлепают по попке.
Элс заметил, что принципат о чем-то заспорил с главой отряда, но потом смолк, и на лице его появилась едва заметная довольная улыбка. Словно он нежданно-негаданно получил ответ на какую-то давнишнюю молитву.
Епископский мальчишка-блудник теперь, видно, останется при хозяине.
Когда отряд прошел еще около мили, Элс вдруг услышал донесшийся издалека вскрик, громкий и отрывистый. Может, орел охотится, а может, и нет.
Предводитель нагнал отряд, но Серифса с ним не было. Арманд бежал рядом с лошадью епископа, на лице его застыл мрачный испуг.
– Ничего себе! – тихо протянул Пинкус. – Этому хорьку удалось уцелеть.
– Такой где угодно уцелеет, – высказался Бо.
– Надо нам выставить своих часовых, – прошептал Горт, – и приготовиться на всякий случай. Слышь, Пайп, не думал я, что они так далеко зайдут. Этот старшой точно уверен, что Ганзель прикроет его, если что.
Утром бывший любовник епископа во всеуслышание рассказал, как Серифс сначала упорно отказывался идти в горы, а потом попытался сбежать. Лошадь его поскользнулась на льду и вместе с седоком рухнула в пропасть.
Имперские солдаты наперебой поддакивали, отмечая, что льды в Оунвидийской теснине не тают вот уже полвека, даже летом.
– Какой, однако, проныра! – кивнул Горт в сторону предводителя браунскнехтов, чье имя они так и не узнали. – Обставил все так, что объясняется за него мальчишка.
