Кочевник задумался:
– Да мне что-то… Хотя если с тобой… Да! Поплывем!
– На чем поплывем?! – Чистенькая снова рассмеялась, видать, настроение у нее сегодня было прекрасное, под стать столь чудесному летнему деньку. – Ты же без лодки!
– Пешком можно… или попросить у кого.
– Не надо никого просить, вот еще! – передернула плечом Хлейко. – У меня у самой лодка есть.
– У тебя?! Ты мне не говорила.
– Она когда-то принадлежала моему отцу, когда еще тот был жив, а потом – матери, пока и ту не забрали к себе великие боги… – на чело девушки словно бы набежала темная грозовая туча. – Старики рассказывали, какой тогда был мор! Мало кто выжил. Жрецы молили богов, но бесполезно, даже хотели слать гонцов в столицу, к тамошним колдунам, но мор как-то вдруг утих. Видать, и свои колдуны справились.
– Или просто все, кто заболел, умерли, – цинично прищурился парень.
– Может быть, и так. – Чистенькая согласно кивнула. – Боги забрали к себе всех, кого хотели. Так вот, я про лодку. Мы можем поплыть на моей.
– Хорошее дело, клянусь веселым богом Хоронкоревом! – возликовал юноша. – Как скажешь, тотчас же и поплывем… Э-э… тебе не надо будет отпрашиваться в вашем девичьем доме?
– Отпрашиваться?! – Хлейко гордо вскинула брови. – Я что, какая-нибудь простолюдинка?! Погонщица вонючих спинокрылов? Достаточно будет просто предупредить, сказать, что отлучусь ненадолго. Сегодня и отправимся!
– Сегодня?! Вот славно!
– Я заночую в вашем селении, у старой знакомой моей матери, тетушки Глии. Давно обещала ее навестить.
Кочевник спрятал улыбку:
– Переночевать и не только у тетушки можно.
– Себя предлагаешь? Смотри, рассержусь. Я тебе не какая-нибудь!
– Да ладно тебе! Клянусь Хозяином Священной березы – пошутил я!
– Жди здесь, – легко поднявшись на ноги, девушка махнула рукой. – Вон у того плеса. А я забегу в Дом девичества, возьму лодку и тебя тут подхвачу.
– Хорошо, – покорно кивнул Мюсена. – Как скажешь.
– Жди!
Ждать не пришлось долго, парень не успел еще раз как следует обдумать все с ним приключившееся, как на излучине реки показалась узкая лодка. Сидевшая в ней Чистенькая, в праздничном полотняном платье из белейшего полотна, с затейливыми оберегами-узорами и широкими лямками на загорелых плечах, орудовала веслом не хуже заправского лодочника – уверенная, ловкая, сильная. Именно такая и нужна славному воину жена!
– Забирайся, что уши развесил! Хватай весло – теперь уж тебе грести придется, а я буду плести венки да петь.
– С удовольствием тебя послушаю, славная Хлейко!
– Да греби ты уже, видишь вон – отмель!
Влюбленные плыли весело, хорошо плыли. Девушка распевала песни, Мюсена греб, не особенно-то напрягаясь, правда, ближе к концу пути сделал вид, что устал. Обернулся, положив на дно лодки весло:
– Хорошо бы испить чего-нибудь.
– Воды в реке много. Пей! – отложив венок, расхохоталась Чистенькая.
Юноша потянулся, с хрустом расправив плечи, куртку он давно сбросил и теперь хвастал перед девчонкой своим мускулистым телом. Да кто ж перед таким красавцем устоит? Никто, кроме гордой Хлейко-нэ… пожалуй…
– Что это у тебя меж лопатками, милая моя? – с хитроватой улыбкою осведомился Кочевник.
– А что у меня между лопатками?
– Я подберусь ближе, гляну?
– Ну… глянь…
Девушка повернулась спиною, как и сидела всю дорогу, глядя на широкую реку, неспешно несущую свои воды к холодному синему морю. И теперь так же уселась, чувствуя на своих плечах крепкие пальцы Мюсены-ка. Ой, как они приятно бегали, щекотали… вот погладили шею… вот – плечико… а вот и вся ладонь проникла под платье, вниз, почти до самой поясницы.
Впрочем, Чистенькой вовсе не было неприятно. Она и не шелохнулась ничуть, лишь закусила губу, когда воздыхатель, спустив лямку платья с плеча, обнажил грудь и даже осмелился прикоснуться к ней рукою. Так, слегка…
– Ну, поцелуй же!
Девушка повернулась, платье ее упало до пояса, обнажив вторую грудь и крепкий плоский живот.
– О-ох, милая… – скрипнул зубами молодой человек. – Да что же это сегодня за день такой славный выпал?!
Накрыв поцелуем коричневатый сосок, твердый и маняще дрожащий, Кочевник потянул платье ниже. Вроде бы девушка и не возражала… как вдруг…
…Где-то совсем рядом послышался надрывный крик сойки. Мюсена-ка не обратил на него никакого внимания – не до того было, – а вот Хлейко-нэ встрепенулась, оттолкнув воздыхателя и поспешно натянув платье.
– Слышал?
Крик повторился.
– Вот! – девушка подняла указательный палец. – Опять.
– Ну, сойка кричит, эка невидаль, – недовольно пробурчал парень.
Хлейко нахмурила брови:
– Это вовсе не сойка, не-ет. Так кричит оберег, давно потерявший свою силу, но все же почуявший опасность.
– Оберег?
– Вон там, за отмелью, в ивах.
Лодку тем временем вынесло прямо на мель, чему молодые люди были сейчас очень даже рады. Девушке хотелось проверить амулет, а Кочевник не имел ничего против, чтобы составить ей в этом компанию. Тем более в зарослях.
– Я пойду первым, – выбравшись из челнока, он отвязал от пояса дубинку. – А ты уж за мной.
– Хорошо, – мотнула головой Хлейко. – Я согласна. Идем же скорей! Мне кажется, там, в кустах, кто-то прячется.
– Тогда, может, тебе лучше б и не ходить?
– Я что?! Трусиха?
Девчонка прибавила шагу, обогнав своего воздыхателя, так что тому пришлось ее догонять. И тем не менее воспитанница Дома девичества проникла в заросли первой.
– Ой, как тут темно!
– Дай-ка я…
– Тсс! Помолчи. Ты мне мешаешь.
– Ах, мешаю?!
– Помолчи, сказала! – бросила Хлейко-нэ с такой яростью, что Мюсена счел за благо умолкнуть. Просто стоял и смотрел, как его подружка, закрыв глаза, расставила в стороны руки. А вот зашептала что-то, свела ладони на уровне груди. С левого плеча девушки давно съехала лямка, но сейчас это вовсе не выглядело предосудительно.
– О великие богини иного мира, хранительницы снов, – вспоминая учение Дома девичества, прошептала девушка. – Позвольте мне услышать… найти… Оп!
Вдруг распахнув глаза, Хлейко сделала пару шагов вперед, продираясь сквозь заросли, и, опустившись на колени, подняла с земли комок грязных перьев, закутанный в паутину серебристых нитей.
– Оберег, – тихо промолвила девушка. – Заговорен на перьях и крови сойки. Давно уже его никто не обновлял свежим заклятьем. Он пропустил чужаков, но он же их и почуял и подал знак.
