– Всего-то шестеро осталось в живых, не считая нас.
– Да еще на корабле – четверо, – негромко напомнил юнга.
Фил поковырял в носу и сплюнул:
– Может, и еще кто-нибудь спасся. Просто убежали в лес, заблудились. Там же эвон какая чаща!
– Может быть, – согласился Фогерти. – А может, и нет.
Лесли глубокомысленно кивнул:
– Все ж лучше всегда исходить из худшего.
– Думаю, не стоит, Лес, – неожиданно возразил юный Смит. – Надо всегда в лучшее верить – тогда и жизнь покажется веселей. А если все время думать о плохом, то можно и впрямь накликать несчастье.
– Интересная теория, – выплюнув недожеванную травинку, кондотьер потянулся и приказал: – Чем философствовать, лучше прикинем, что у нас есть. И что делать.
– Немного чего у нас нынче сыщется, сэр, – вздохнул Лесли. – Почти совсем ничего.
Тем не менее нашлись и острые ножи, и два палаша, и шпага, а кроме того – незаряженная аркебуза, хозяйственно прихваченная Фогерти, да оказавшиеся у Заполошного Леса завернутые в тряпочку соль и огниво – даже целых два!
– С голоду не пропадем, – резюмировал палач-лекарь. – По пути будем охотиться, ловить рыбу.
Долговязый Фил покривил губы:
– С палашами будем охотиться, сэр? Или с незаряженной аркебузой?
– Рыбу можно и палашами добыть. – Фогерти с сожалением посмотрел на брошенную в траву кирасу, в данной ситуации уж точно не годную никуда. – Но лучше привязать их к древку. Так удобнее будет.
– А мы что? – удивился юнга. – Собрались куда-то идти?
Джеймс издевательски расхохотался:
– А ты, мальчик, решил остаться здесь? Завести ферму, овец, открыть шерстяную мануфактуру?
– Нет, сэр, но…
– У нас только два пути, господа! – кондотьер обвел всех самым серьезным взглядом. – Первый – идти следом за кораблем… или кораблями. Быть может, удастся улучить момент и освободить наших товарищей.
– А второй путь, сэр? – поднял глаза Лесли.
– Второй – возвращаться к русской крепости. Не так уж и далеко мы от нее отплыли.
– И что в крепости, сэр?
– Украдем баркас или шлюпку. Думаю, без труда доберемся до Печоры, а там и до Архангельска недалеко.
– Возвратиться в Архангельск? – матросы уныло переглянулись – Пустыми, без корабля, без слоновой кости, без золота? И кому мы там будем нужны?
– Что ж, друзья мои! – положив руку на шпагу, торжествующе воскликнул Фогерти. – Так и знал, что легких путей мы с вами искать не будем. Верю – бог поможет нам! Освободим товарищей, вернем и судно, и золото.
– Так и будет, сэр! – оживился долговязый. – Я знаю – так и будет.
Заполошный Лес молчал. Помалкивал и юнга. Слишком уж все казалось сейчас расплывчатым и не очень понятным. Каким образом удастся освободить своих? Как вообще догнать берегом плывущий в море корабль, тем более такой быстроходный, как «Святая Анна»?
– Они не пойдут быстро, – словно читая скользнувшие в голове Джереми мысли, уверенно бросил Джеймс. – Пока научатся управлять кораблем, пока привыкнут. Может, вообще пока здесь останутся – вот в этой самой бухте. Полагаю, у нас есть по крайней мере неделя, мои почтеннейшие господа. Будем думать, как этой неделей воспользоваться.
Атаман, конечно, был уверен в победе, но, сказать по правде, не ожидал, что все пройдет так гладко, и Енко Малныче с Ясавэем и Сертако не подкачали – изобразили селение так, что от настоящего не отличишь, а, главное, Нойко Дрянная Рука исполнил свою роль как по писаному, и относительно бескровный захват английского судна был почти полностью его заслугой. Егоров даже подумывал как-то отметить мальчишку, наградить, что ли? Только вот как? Золото для колдунов особой ценности не представляло, рабы – тоже, а больше у казаков пока ничего и не было.
Оружие? Так младой пушкарь Семка Короедов уже подарил Нойко саблю, теперь что же – осталось подарить пищаль? Так с ней малолетнему колдуну не управиться, да и таскать тяжело.
Думал Иван, думал, с Михейкой посоветовался, и по его совету подарил-таки изящный самострел – арбалет миланской работы, с узорчатым, красного дерева ложем, луком стальным, с серебряными накладками, дугою и зубчатым взводным механизмом – кремальерой. Такой арбалет бил шагов на двести, пробивая любую кольчугу, и был захвачен Егоровым еще в Ливонии, а затем кинут в обоз Ермака. С той поры и валялся без толку, атаман в последнее время как-то все больше на мушкеты да пушки надеялся.
Нойко атаманскому подарку обрадовался, возгордился безмерно, так целый день и проходил – с арбалетом на плече и саблей на поясе. Тяжеловата оказалась сабля, пояс вниз тянула, и парнишка ненавязчиво попросил перевязь у бугаинушки Михейки. Тот – добрая душа – дал, носи, сказал, с честью. То-то радости было у парня! Да что и сказать – заслужил.
Английские корабельщики после потери капитана, боцмана и командира морской пехоты оказались сговорчивы, предложение атамана поступить на службу восприняли вполне благосклонно и даже с радостью, отнюдь не меньшей, чем у Дрянной Руки от самострела и перевязи. Правда, шкипер с канониром оказались хитры в казуистике, попросив составить письменный договор, и не от имени московитского государства, а от лица самого «господина барона Джегорова». Просто нанялись на службу к частному лицу – так случалось часто. И не навсегда, упаси боже, – на время, договор на год был подписан с возможностью «последующей пролонгации, если у высоких договаривающихся сторон не будет друг к другу претензий». Долю в добыче шкипер тоже попросил указать конкретно, а, кроме доли, еще и жалованье, «как принято в добропорядочных странах среди почтенных негоциантов».
Шкипер шпарил по латыни, словно какой-нибудь подкованный жучила-юрист, Иван этот язык знал, правда, чуть хуже, чем немецкий и польский. Не такое уж, кстати, и высокое оказалось жалованье – Егоров с Михеем дураками себя не выказали, торговались до последнего, зато кое в чем уступили в размерах доли. Общему согласию сильно поспособствовало и то, что корабельщики все ж таки оказались англичанами, а не враждебными шведами или поляками Речи Посполитой. С Англией Россия не враждовала, а, наоборот, дружила, и преизрядно, на что самому государю постоянно жаловались голландские и датские купцы-гости. Мол, не развернуться им – в иноземной российской торговле, куда ни плюнь – обязательно попадешь в англичанина. А что? В лондонской «Московской компании» зря свой хлеб не ели!
Так что все хорошо: представители команды – шкипер и главный канонир – ударили по рукам с «господином бароном» «со всем удовольствием и приятностью», после чего долго пили мгновенно изготовленную колдуном Енко Малныче бражку (что умел, то умел, не отнимешь!) и клялись друг другу в вечной дружбе. А то, что перед этим слегка друг в дружку постреляли – так с кем не бывает? Джентльмены на то и джентльмены, чтоб в случае обоюдной выгоды не обращать внимания на разного рода недоразумения, кои всегда случаются – жизнь есть жизнь.
