— Ух ты, — сказал я восхищенно.
Он поморщился:
— Что хорошего? Не люблю, когда наблюдают.
— А кто любит, — сказал я резонно, — да только у нас какие секреты? Пусть смотрят, не жалко. Да и не станут смотреть за нами, кому мы нужны?.. Это за голыми девками или за королевой разве что…
Он покачал головой:
— За королевой не получится. Там маги на каждом этаже. Не допустят.
— А если глазами мухи? — спросил я. — Муху могут и не заметить.
— Заметят, — ответил он. — Да и нельзя глазами мухи. У нее совсем другие глаза… Проще всего глазами собаки, коня, коровы, куда труднее глазами птиц… А вот рыбой еще никто не смотрел.
— А домашними или дикими? — спросил я.
Он хмыкнул:
— Интересуешься? Можно и дикими, но с ними трудно. Зато заглянуть удается дальше… Ладно, бери вон тот мешок, он побольше, ты вон какой здоровый, а я возьму этот… И вообще, не понимаю, что у тебя на уме? Ты должен думать сейчас, к кому пробраться в постель: к Алате или Терде. У Алаты сиськи покрупнее, зато у Терды задница шире… И ничего, что старая. Она не старая, это она не то снадобье однажды попробовала.
— Потому что дура, — сообщил знающе Фрийд. — Женщины все дуры. А ты не знал?
— Это все знают, — возразил я, — но мы же политкорректны, потому помалкиваем. А зачем она снадобье…
Карнар буркнул:
— Бородавку с носа хотела свести, У нее была размером с орех!..
— Свела?
— Не только с носа, — ответил он, — отовсюду! Да только постарела с виду, а была ж красивее Алаты. Они ровесницы…
— Да, — сказал я, — трудный выбор. А нельзя такую, чтоб и сиськи, и задница?
— Много хочешь, — буркнул он.
— Много, — согласился я. — Но это же хорошо?
— Но опасно, — ответил он.
— Кто не рискует, — сказал я, — тот не…
Он оглядел меня внимательно.
— Похоже, ты рискуешь здесь больше всех.
Холодок страха проскользнул у меня между лопатками, но я растянул губы в беспечной улыбке.
— Разве? За Алату набьют морду?
— Набьют, — согласился он. — Но это неважно. Мне кажется, начинаешь интересоваться даже тем, что тебя не касается.
Я изумился как можно правдоподобнее:
— Разве?
— Я видел, — проговорил он, — как ты прислушиваешься к разговору глердов Финнегана и Джуэла. Мой тебе совет, держись от такого подальше. Если и услышишь что-то нечаянно, постарайся уйти с того места и сразу забудь, что слышал. Не нашего ума это дело.
— Да я ничего, — ответил я как можно беззаботнее, — а о чем они там говорили? Мне если не о бабах, то и неинтересно. А чего они тут расходились? У нас же помещения для слуг?
— Через наш двор, — объяснил он обстоятельно, — ходить иной раз короче. Вот и ходят. И тогда это их двор! Потому что все принадлежит глердам… А теперь бери свое ведро и неси Терде. Сюда показывайся пореже, понял? Для тебя же лучше.
— Хорошо-хорошо, — сказал я успокаивающе. — Уже бегу.
Подхватив ведро, я сделал два шага, как за спиной раздался повелительный окрик.
В мою сторону уверенно идет крепкий мужчина, глерд, даже высокий глерд, судя по расшитому камзолу и обилию цепей на груди, к тому же на груди две крупные многолучевые звезды с гербами посредине.
Глава 11
На меня остро взглянули серые холодные глаза, сам глерд источает спокойную уверенность человека, который командует всем на свете.
Я поклонился, не ставя ведро на землю.
— Глерд…
Он оглядел меня с головы до ног, спросил резко:
— Рассказывай, откуда все это знаешь.
Я вытаращил глаза.
— Все это… это че?
— Как откалывать мрамор, — сказал он с нажимом — как сделать так, чтобы веревка не перетиралась, откуда узнал, как подковывать коней…
Я хотел всплеснуть руками, но в правой тяжелое ведро, я взглядом выбрал ровное место, чтобы не пролилось, опустил на землю и только тогда всплеснул, хотя получилось, признаюсь, как-то уже не совсем.
— Ваше глердство, — сказал я с почтением, — а я откуда знаю? Оно само! Ага, приходит. Или прилетает, но как-то так, не очень заметно. Говорят, есть бабы такие с крыльями, толстые, сочные, аппетитные, с вот такими, музами зовутся. Как посмотришь, откуда че и берется!.. Сразу как бы видишь, что сделать лучше. Но зато, как говорит господин Карнар, вот он стоит так красиво, не понимаю каких-то простых вещей, а здесь их каждая свинья знает. А то и куры, хотя куры совсем вон там за оградкой, но такие умные куры, вы даже не представляете…
Карнар сказал поспешно:
— Умолкни! И слушай, что высокий глерд изволит тебе, глупой скотине, говорить.
— Так он же спрашивает, — объяснил я, — а я ответствую со всем нашим дикарским прилежанием и как бы кротостью, если смотреть сбоку, но сверху.
Карнар торопливо поклонился глерду.
— Простите, высокий глерд, но он дурак. Ему дано нечто, чего нет у других дураков, но взамен отняли кое-что важное, что есть у нас! Так что у него не больше нашего, только другое.
Глерд оглядел меня критически, я старался стоять с тем же тупым видом и полуоткрытым ртом.
Он вздохнул, махнул рукой.
— Уберите этого идиота.
Карнар скомандовал мне резким голосом:
— Юджин, быстро неси воду Терде!.. Быстро, я сказал!
Я ухватил ведро за дужку, втянул голову в плечи — ох как боюсь, как боюсь, — и помчался бегом к зияющему входу нашей дворовой.
Через двор идут трое глердов в бирюзовых кафтанах с золотым шитьем, двое смотрятся серьезно и даже скучно, но третий, краснорожий толстяк с выпирающим брюшком, рассказывает взахлеб и живо жестикулирует:
— Я вчера такого кабана заполевал! Громадный, толстый, как если бы глерда Финнегана поставить на четвереньки, вот с места мне не сойти!.. И взгляд такой же, а это сами понимаете!.. Он как помчится на меня, куда там скаковой лошади!.. Я смотрю, куда отпрыгнуть, но справа дерево, как стена, а слева кусты гойру, всю одежду изорвет…
Я опустил ведро и сделал вид, что смертельно запыхался, даже ухватился за стену.
— А глерд Финнеган, — спросил другой глерд и тут же поправил себя, — я имею в виду кабана?
Толстяк воскликнул с жаром:
— А глерд Финнеган… тьфу, этот проклятый кабан метнулся быстрее стрелы из лука!.. Я скакнул, он пронесся мимо, а я выбрался из кустов и, как только он начал разворачиваться, к-а-а-к всадил копье глерду кабану в левый бок… Тот на спину, дергает копытами, ну вылитый Финнеган, тут подоспели остальные мои люди, с ними глердессы Алания и Тесса, я поставил ногу глерду кабану на ухо, голова слишком огромная, а тут только вижу, что совершенно голый…
