— И я надеюсь, — сказал Финнеган.
Мяффнер пробормотал:
— А вдруг вызовет…
— Как? — спросил Финнеган.
— Не знаю, — ответил Мяффнер, — но полотна не потребуется больше, чем сейчас нужно, так что придется держать меньше прях… Уже изменение!.. Ты слушаешь нас внимательно? Нам подробно рассказали о твоем способе откалывать мрамор, о сохранении веревок, о подковах…
Я вздохнул, развел руками с самым сокрушенным видом.
— Да, я знаю, я просто небывалый гений. Но даже пряника не дали!.. А я, можно сказать, поднял, даже вздернул экономику королевства на небывалую высоту. И что? Где мне памятник из золота?
Они переглянулись, Финнеган пробормотал:
— Как говорит, как говорит…
— Именно вздернул, — сказал Джуэл до жути трезвым голосом. — Теперь каторжников в каменоломни будут отправлять меньше, остальных сразу на виселицу… пусть скажут тебе спасибо. Веревок из-за придуманного тобой приспособления казна станет закупать меньше, часть ремесленников разорится и пойдет в разбойники…
Я возразил жалко:
— Почему в разбойники? Могут же просто сменить квалификацию… на что-то нужное королеве и народному хозяйству?
Он хмыкнул:
— Натура человека всегда склонна выбирать худший вариант как более простой и легкий.
— Виселица на площади, — напомнил я, — предостерегает от такого выбора.
— Плохо предостерегает, — ответил он серьезно. — Иначе не было бы столько разбойников в лесу.
Финнеган дернулся, по лицу промелькнула тень неудовольствия. Что за народ, мелькнула у меня мысль, сразу видно, кто за принца. Хотя, возможно, здесь все за принца, но Финнеган позволяет себе делать выпады, а Мяффнер и Джуэл блюдут.
Финнеган взглянул на меня с неприязнью.
— Эй ты, чего молчишь? О тебе говорим.
— Да я робею, — ответил я с неимоверным почтением, поклонился и развел руками. — Вы все такие важные, а я что, камень ломал… Все слова вот разбежались, как тараканы… У вас тараканы есть? Да не в голове, там точно есть, как же без них жить, а на кухне?.. Я лучше тогда на крыльце буду есть. Страсть как не люблю и даже боюсь, хотя я вроде бы вот какой большой, а боюсь, сам не понимаю, почему боюсь, хотя чего бояться, когда не должен бояться?
Они морщились, Финнеган сказал хмуро:
— Слышали, что несет? Эй, а припадки у тебя часто?
Мяффнер сказал мягко:
— Нам не все равно? Другое важнее.
— У него есть Дар, — сказал Джуэл с сарказмом. — Теперь верю. Только непонятно какой.
— Рассуждает, — хмыкнул Финнеган. — На уровне таракана, но рассуждает! Старается понять, почему их боится, хотя с его ростом и силой не должен. Другие не задумываются, просто боятся или не боятся, а этот голову ломает.
Мяффнер коротко вздохнул, оба глерда сразу повернули к нему головы.
— Однако же, — произнес он, — к какому делу приспособить, если не знаем, что может выкинуть в следующий раз?
— И как держать под наблюдением? — добавил Финнеган веско.
Переглянулись, Мяффнер вздохнул, Финнеган поскреб щеку, Джуэл некоторое время хрустел пальцами, двигал бровями.
— Не знаем, — подтвердил он. — Может быть, пусть пока продолжает осматриваться и вживаться? Для него здесь все внове. Что они там, в диких лесах, видели?.. Посмотрит-посмотрит, а вдруг что-то сможет еще? Прялка, знаете ли, это эпохально!
Финнеган буркнул в сомнении:
— Скорее всего, его улучшения уже кончились. Ну не может человек делать их столько! В старых летописях сказано…
Мяффнер прервал:
— Читал, они все в моем ведении. Если решимся, то нужно делать все тайно. Следует помнить, в королевстве и без улучшений все хорошо. Любые улучшения, как помним из летописей, всегда вносили нехорошие потрясения. А какие волнения начинались в народе, читали?
— Наизусть помню, — ответил Финнеган сурово. — Но в конце концов, когда все успокаивалось, жизнь чуточку становилась лучше. А мы усиливались в сравнении с теми, где не улучшалось.
Джуэл рыкнул:
— Если бы улучшения так и оставались только у нас! А то те, за пределами, обязательно подсмотрят и постепенно нагоняют. Потому и говорю: в улучшениях нет пользы.
— Но временная же есть?
— А что толку?
— Можно успеть нарастить преимущество, — сказал Финнеган наставительно, — а потом не отдать захваченное.
Джуэл отмахнулся с досадой.
— У нас оборонительная политика. Только оборонительная. Никакого преимущества не будет.
Мяффнер посмотрел на меня с мягким укором.
— Видишь? Государственные мужи ломают головы, как предусмотреть и оценить масштабы бедствия, что пришли с тобой.
Я охнул:
— Бедствия?
— Конечно, — сообщил он. — Когда все налажено, любое изменение ведет к ломке. Нельзя, скажем, у телеги взять и сделать одно колесо крупнее, дескать, так лучше!..
Джуэл тяжело вздохнул и сказал с видом умудренного жизнью человека, который понимает, что глупости принимаются обществом легко, а все умности чаще всего отвергаются сразу и с песнями:
— Ты можешь сосредоточиться над задачей, которую мы зададим, чтобы решать только ее, ни на что больше не отвлекаясь?
Я вздохнул, покачал головой, а еще, вдруг не поймут, развел руками и сказал со скорбным достоинством:
— Это же озарение!.. Служенье муз не терпит суеты, я должон был свободным, аки птица или хотя бы муравей, ибо озарения случаются с дивной непонятностью!.. Если думать только над вашей задачей, то могу не решить и за всю жизнь, а если вот так, свободный, как люди Флинта, то и десять вдруг да получится?
Он буркнул:
— Лучше одно полезное, чем десять вредных.
— Ну почему обязательно вредных? — возразил я с достоинством. — Я совсем не вредный, а очень покладистый. Куда меня ни положи, так и лежать буду. Если тепло и мягко. Правда, чтоб не сыро. Вот сырое не люблю, там мокрицы заводятся. И заползают, что так противно, так противно…
Финнеган посмотрел на меня как на пустое место и отвернулся, даже не желая участвовать в разговоре. Мяффнер смотрит со страдальческой улыбкой, Джуэл сказал терпеливо:
— Хорошее или плохое улучшение, оцениваем мы. Вот ты улучшил добычу мрамора, а это значит, часть преступников, посылаемых в каменоломни, теперь придется казнить… Хорошо это или плохо? Ты придумал прялку, а потом еще и усовершенствовал, но столько полотна не нужно, часть прях придется уволить…
— Избыток можно продавать, — подсказал я.
Он кивнул:
— Разумная мысль. Но это все равно изменения, что потрясают основы. Мы не против изменений, если все еще не понял! Мы за понятные.
