Форнсайн распахнул дверь и провозгласил с порога:
— Ну что, заработались? Вот вам еще один… помощничек. Объясните ваши правила, а то его шкуру продырявят раньше, чем я сдеру на барабан.
Он развернулся и ушел раньше, чем кто-то в большой дымной комнате успел ответить. Я рассмотрел с полудюжины слуг, лишь двое повернулись в мою сторону, остальные продолжают толочь, тереть, размешивать, пересыпать из одного тигля в другой.
Один явно из старожилов подвала, по нему видно, смерил меня недружелюбным взглядом.
— Откуда? — Голос его прозвучал гулко, будто из колодца.
— Из каменоломни, — ответил я.
— Ого, — сказал он. — Ладно, это не мое дело. Иди за мной.
Из этой комнаты идет коридор, от каменных стен, прогретых солнцем, веет теплом, но дальше сравнительно прохладно, а когда прошли в большую просторную залу, там на широких лавках сидят еще пятеро, на коленях горшки, в руках пестики.
На меня уставились с вялым любопытством. Мужик сказал тем же гулким голосом:
— Принимайте. Его прислал сам глерд Форнсайн, так что не откажешься… Пока покажите ему, куда носить воду из колодца и где складывать дрова. Остальное пусть делает с кем-то из вас, пока не научится сам.
Один из мужиков подхватился с лавки, сказал с угодливым поклоном:
— Все сделаем, господин Агалыш, не сомневайтесь!
Остальные промолчали. Агалыш посмотрел хмуро и вышел, а я спустился по ступенькам в помещение, огляделся с любопытством и тревогой.
Один из молодых парней, возле которого я остановился, шепнул тихонько:
— Ну что там слышно в армии?
— Какой? — спросил я с непониманием.
— Не прикидывайся, — сказал он еще тише. — Конечно, армии принца. Скоро увидим со стен его войска?
Я буркнул:
— Откуда я знаю?
Он посмотрел на меня с неудовольствием.
— Ты же из каменоломни?
— Из каменоломни, — отрезал я, — а не из армии!
Он поморщился, отвернулся, по виду очень разочарованный. То ли сторонник мятежников, то ли просто жаждет новостей: жизнь для местных всегда такая скучная, только понаехавшие видят экзотику.
Я осмотрелся осторожно, спросил одного шепотом:
— А сам колдун… он где?
— Где? — переспросил слуга, отстранился чуть, посмотрел на меня как бы издали. — Ты что, мага Строуда никогда не видел?
— Видел, — признался я. — Но только издали.
Он отмахнулся.
— Подожди, скоро придет забирать нашу работу.
Он сказал таким угрожающим тоном, что я спросил шепотом:
— Сразу прибьет?
Он подумал, ответил нерешительно:
— Может быть, и не сразу. Но если ему понадобится черный петух, то почему бы тебе не побыть черным петухом?
— А это круто? — спросил я. — Нет, петухом не хочу. А орлом можно?
— Петух для жертвы, — объяснил он. — А орлов… у вас что, на алтарь кладут орлов?
— Нет, — ответил я, — у нас тоже кладут петухов.
Это комната, как я понял, для самых тупых учеников мага, им доверяют только толочь в ступках корешки да размалывать мелкие камешки. Пучки корней висят на стенах в три ряда, на единственном столе вдоль всей комнаты тоже пучки трав, корешков, засушенные лапки мелких животных, горки рыбьей чешуи и чего-то вообще непонятного.
На пороге возник низкорослый старик в длинном халате до пола. Я вздрогнул, так и не уловив момента его появления, а он с насмешливым презрением оглядел меня с головы до ног.
— И почему тебя, такого дурака, направили ко мне?
Я с виноватым видом развел руками:
— Умных к умным, а меня вот к вам…
Он нахмурился, пошевелил угрожающе длинными бровями с такими толстыми волосищами, что торчат, как плотно уложенные иглы.
— Ты кто?
— Дикий варвар из леса, — ответил я. — Или с гор, уже и не помню. Еще говорят, что я Улучшатель. Всего лишь из-за пустяка, что я в самом деле кое-что улучшил.
— Врешь, — ответил он с убеждением. — Не похож ты на Улучшателя. А что скажешь о новой работе здесь?
— Впечатляет, — ответил я осторожно.
Он поморщился:
— Только и всего? Ладно, если я тебя оставлю, а не отправлю обратно… тебя откуда, из каменоломни?.. не отправлю в каменоломню, то что бы ты тут делал?
Я ответил с готовностью:
— Что прикажете!
Он покачал головой:
— Тогда вот тебе вопрос… Если не ответишь или ответишь неверно, сразу же марш обратно ломать камень. И никакой Форнсайн меня не заставит. Хотя, думаю, Форнсайн не сам решил тебя привести сюда… Итак, как ты сам полагаешь, что ты должен делать здесь?
Сердце мое заколотилось, как нечаянно залетевшая в дом птичка, что бьется в окно и не понимает, почему воздух стал твердым и не выпускает ее из этого ужасного места.
— Я человек простой, — промямлил я, — мне разве что посуду мыть да вытирать…
Он прервал:
— А зачем ее мыть да вытирать? Из нее никто не ест!
— А чтоб примеси не остались, — сказал я жалко. — Если прилипнет хоть крошка, другое снадобье может и не получиться в той же посудине…
Он посмотрел исподлобья.
— Ого! Ты у кого-то из магов проходил обучение?
Я помотал головой:
— Я? Да никогда в жизни.
— Тогда откуда такое знаешь?
Я ответил в удивлении:
— Так это же понятно… Все растворы должны быть чистыми. Иначе это будут уже другие растворы.
Он повторил медленно, словно пробовал слова на вкус:
— Это будут уже другие растворы… Гм, правильно. Ишь какие в лесах смышленые дикари рождаются!
Я смотрел на него во все глаза, стараясь держать лицо глупым и умоляющим. Он крякнул, махнул рукой:
— Да, остаешься. Ответил верно. Будешь подметать, мыть посуду до блеска, вытирать столы, кормить петухов.
Я поинтересовался:
— А почему петухов? Проще на мышках.
Он вскинул брови:
— На мышках? Что?
— Ставить опыты, — ответил он.
Он фыркнул:
— Какие опыты? Это для жертвоприношения. Для него нужны только петухи, обязательно черные. Правда, если обряд проводить ночью, то обязательно на летучих мышах.
Я прикусил язык, но он уже смотрел внимательно, потребовал:
— Что знаешь, говори!
— Просто слышал, — промямлил я жалким голосом, — слышал, что на мышах. Их много, их не жалко, а они больше похожи на человека, чем петухи, даже черные…
