— Это они все решают?.. А как же Тайный Совет? Неужели у королевы нет канцелярии?.. Я имею в виду министров, управляющих…
Строуд посмотрел на меня с хитрым прищуром.
— Как нет? Все есть. Но ее величество изволит решения принимать лично на основе своей…
— …прихоти?
— Своей мудрости, — поправил он строго. — Не слишком распускай язык, не слишком! А лучше вообще придержи, а то тут отрежут быстро. Министры, если тебе это так интересно, следят уже за исполнением повелений королевы.
— Значит, — сказал я, — не так уж и много тут бывает нового.
Он хмыкнул:
— А зачем новое? Главное — стабильность. Надежность. Новое всегда грозит бедой и последствиями. В нашем королевстве самая прекрасная жизнь на свете!
Я зыркнул исподлобья, Строуд говорил совершенно серьезно, ни тени иронии, хотя если вспомнить рассказы о кровопролитных войнах, что гремят у соседей, то да, здесь намного счастливее, богаче и надежнее.
— А как же исследования? — спросил я.
— А что исследования?
— Они же привносят новое, — напомнил я.
Он покачал головой:
— Ты что, с луны упал?.. Мы как раз отыскиваем старое и возрождаем! Если, конечно, удается. В старину, как гласят летописи, все были магами!..
Я работал пестиком, раздалбливая в ступке сухие корешки, смешивал с соком диких трав и с каждым часом убеждался, что Строуд точно не имеет отношения к моему переносу. Более того, он и не поможет вернуться, это полностью вне сферы его интересов.
Остается только маг Рундельштотт, но тот в отдельной башне, пользуется особым покровительством королевы, якобы обладает огромной мощью, хотя ни в чем ее не проявил, а все, что есть во дворце магического, — дело рук Строуда.
Но сперва нужно придумать, как к нему пробраться, и я, пусть и рискуя, вступал со всеми в разговоры, говорил обо всем, постепенно подталкивая к тому, что нужно именно мне.
Как говорится, на ловца и зверь бежит, а подсказка может прийти с той стороны, откуда не ждешь. Сегодня, как только я пересек зал и свернул в коридор, что ведет к людской, под ноги упала угольно-черная тень.
Я дернулся, а женский голос прозвучал испуганно-игриво:
— Ах, как вы меня напугали!
Поднял взгляд — передо мной с испуганно и призывно открытым ртом Анна, служанка фрейлины Кареллы Задумчивой, в комнате которой я переставил зеркала, глазки тоже распахнула во всю ширь, вид очаровательный, да.
В этих случаях мужчина как бы не просто имеет право, но даже обязан броситься всячески успокаивать даму. Способы успокаивания каждый выбирает сам в зависимости: то ли ласковые слова, что все хорошо и ничего опасного нет, это вовсе не нож у меня в кармане, потрогай сама, то ли поглаживания по плечу и другим выпуклым местам.
Я проблеял виновато:
— Ох, простите…
Она милостиво улыбнулась:
— Ладно-ладно, не извиняйся. Это я слишком задумалась, даже не заметила тебя, хотя такого статного трудно не заметить… Ты же статный, верно?
Я пробормотал:
— Зачем мне быть статным? Я простой и даже очень простой. Это господа статные.
— Статный, — заверила она. — И что-то в тебе есть особенное. Недаром даже Карелла расспрашивала.
— Это кто?
— Моя госпожа, — объяснила она. — Забыл мою хозяйку?
— А что спрашивала?
Она сказала уличающе:
— Ага, заинтересовался!.. Но на нее тебе нельзя заглядываться. Она фрейлина самой королевы, понял? Для тебя, дурачок, даже я слишком знатная госпожа, потому что благородного происхождения, понял?..
Я пробормотал:
— Понял… Ну, я пошел.
— Стой, — приказала она. — Ты же Улучшатель, да? Настоящий, как говорят?.. Мне всегда казалось, что Улучшателями могут быть только старики, что прожили сто лет и прочли десяток книг, ужас как много. А ты просто какой-то не такой… Пойдем сюда, ты меня заинтересовал. Я тебя порасспрашиваю.
Я послушно поднялся за нею на второй этаж, а там после недолгого путешествия по извилистому коридору она впихнула меня в небольшую, но приятно обставленную женскую комнату, судя по аромату духов, мазей и притираний.
В камине дрова прогорели, но пурпурные угли в кулак размером дают приятный сухой жар. В комнате не холодно, даже не прохладно, но такой жар чем-то приятен.
Я покосился на свечи, почти все с застывшими наплывами воска по бокам, в чашечках так вообще настоящие валики, однако уже знаю: дрова вот так будут гореть с месяц, а свечи смогут давать яркий свет тоже недели, почти не уменьшаясь.
Даже уровень воды вон в том широком тазу не снизится.
— Садись, — велела она, — нет, вот сюда, чтобы я лучше тебя видела.
Я послушно сел, она подошла ближе, рассматривая меня внимательно. Этот взгляд мне знаком, я протянул руку и посадил ее себе на колени.
Она не противилась, только на губах появилась удовлетворенная улыбка.
— Ну вот ты и попался.
— В чем? — спросил я.
— Никто из деревенских не посмеет, — сказала она, — вот так уверенно коснуться благородной дамы. Кто ты?
Я вздохнул:
— Я простой человек, благородная глердесса. Но вы хотели, чтобы я усадил вас на колени, я лишь выполнил ваше пожелание. Возможно, вам бывает скучно выполнять чьи-то прихоти, и появилось желание, чтобы кто-то выполнил ваши.
Она слегка опешила, даже сделала движение встать, но помолчала минутку и делано рассмеялась.
— Ты забавный… Конечно, у меня не было таких странных мыслей, но сейчас, когда ты такое сказал, в самом деле почти возникают кое-какие предположения.
Я сбросил рубашку через голову, она оглядела оценивающе мою мускулатуру.
— Ты дивно сложен. Тебя не хватятся?
— Кому я нужен, — ответил я искренне.
Она продолжала рассматривать меня деловито, словно покупает на базаре, а я похвалил себя, что не стал отнекиваться и ссылаться на некие принципы. Потому что если не сработало бы это «Ой, как вы меня напугали!», а я оказался бы достаточно туп или нерешителен, то в следующий раз она попадется как-то иначе, к примеру, споткнется и влетит мне в объятия, не падать же!.. Там тоже мегомы успокаивания разные, но поглаживание с похлопыванием уже реальнее. Плюс прижимание, дабы успокоить.
Если и этот вариант не прошел бы, то женщина может исхитриться попасться навстречу вообще голой, что в таких местах весьма невероятно, но можно идти, закутавшись в одеяло или в платье такого же типа, что разом соскользнет на пол, а она будет испуганно хвататься то за сиськи, то еще где, а я буду стоять столбом, пока не брошусь помогать…
