— Ты в самом деле вот так взял и отправился к торе через Зачарованный Лес?
— Нет, — ответил я солидно, — сперва поужинал! Без ужина даже не знаю… На голодный желудок ложиться можно только на чужой, если женщина толстая… А так нет, сперва хорошо с мясцом и лучком, потом каши с подливой, а уж потом и двинулся… Не в том смысле, что сам двинулся, а пошел, пошел, пошел…
— Кто послал?
— Да все говорят, — сообщил я, не моргнув глазом. — Мол, вам надо, а я такой, для вас, такого великого чародея, что угодно! Вы же умный, а я хоть и дурак, но умных обожаю до поросячьего визга! Хотите, сейчас завизжу? У меня голос хоть и противный, зато громкий! И смотрю на них, в смысле на вас, как муравей на лося. То есть, говоря по-нашему, по-народному, снизу и с уважительным восторгом.
Он пробормотал:
— И как ты уцелел? И вообще…
— Я же дурак, — сообщил я хвастливо. — А нам, дуракам, все по барабану. Даже не понимаем, чем нас пугают. И что пугают вообще. У нас шкуры толстые, воображения никакого.
Он нащупал, не глядя, рядом спинку стула, сел, поморщившись, явно что-то побаливает, и продолжал смотреть на меня так, словно я при нем выбрался из могилы.
— Зачарованный Лес, — повторил он, — я бы никогда тебя туда не послал! Даже дурака гнать на смерть не совсем хорошо, хотя иногда и надо бы.
— Ой, — сказал я испуганно, — как же нам жить, когда вся земля обезлюдеет?
— Ну да, — сказал он саркастически, — все дураки сгинут, а ты останешься.
— И вы, — заверил я подобострастно. — Нет, дураков изводить нельзя. Если бы умный тут же рождался, тогда да, а так что один дурак, что другой… Нас, дураков, много! Мы непобедимы.
Он не сводил с меня вопрошающего взгляда.
— Кто тебя послал, говоришь?
— Никто, — заверил я.
— А от кого услышал?
— Во дворе услышал, — сообщил я. — Даже и не помню, кто сказал первым, кто вторым… Все только и говорили, что вам эта травка очень нужна.
— Странно, — сказал он задумчиво, — я обронил про эту травку только однажды. И только при одном человеке…
— Ой, — прошептал я в суеверном ужасе, — а я услышал от многих! Разве так бывает?
— Бывает, — буркнул он. — Кто-то решил от тебя избавиться.
Я охнул.
— Но зачем? А вдруг он просто верно и нежно заботится о вас? Любит вас некой странною любовью…
— Заботится? — фыркнул он. — Умри я сейчас, к вечеру половина двора ходила бы пьяными от счастья. Магов не любят, мальчик. Даже очень не любят. И боятся.
— А где нас любят? — спросил я грустно. — Умные даже друг друга не обожают…
Он буркнул:
— Устами дурака глаголит истина, За травку даже скажу спасибо, хотя уже и забыл такое слово… Некому! Как ты шел?
— Через ворота, — ответил я осторожно. — Стыдно сказать, город я опять не успел разглядеть. Привезли меня ко дворцу в закрытой повозке, как арестанта, а за травкой пошел чуть ли не ночью…
— А городская стража?
— Обошел, — ответил я. — Как только слышал их шаги, сразу прятался. А когда пройдут, пробирался в тени дальше.
— Через ворота как?
— Спрятался в телеге, — пояснил я. — Они ж тыды-сюды из села в город и обратно. Что самое смешное, всякий раз полные!
— Торговый обмен, — сухо бросил он. — Это хорошо. Я спрашиваю потому, что тебе повезло насчет южных ворот. Если бы вздумал пробираться к северным…
— А что там?
Он вздохнул.
— Там почти половина столицы, а может, даже больше, чем половина, не знаю. Но там все другое. И люди другие…
Я спросил шепотом:
— Это как?
— В той части города нет магии, — пояснил он. — Уж и не знаю почему. Граница прямо посреди улицы! Дома на одной стороне одни, на другой — другие.
— Другие… это как?
— Ну, — ответил он в затруднении, — совсем другие, понимаешь?.. А если перейти на ту сторону улицы, потеряешь все амулеты, какие есть.
— Украдут?
— Нет, станут бесполезными камешками. Или деревяшками. Без магии. Маги вообще могут погибнуть… Потому и не ходят. Редко кто возвращался оттуда. Одни зверьки перебегают свободно, другие гибнут…
Я пробормотал:
— Дракончики?
Он насторожился.
— А ты откуда знаешь? Да, дракончики просто исчезают. Как будто их и не было. Даже косточек не остается.
— Понимаю, — сказал я. — Хорошо, мастер. Туда меня и на цепи не затащат!.. Я человек настолько мирный, что самому противно. Ну, не так противно, как чуточку стыдно. Наверное, я будущий великий мудрец. А то и величайший. Мудрецы, как я слышал, избегают драк? И вообще приключений?.. Так вот это я — избегатель.
Он поднялся, отодвинул стул.
— Ладно, трудись, избегатель. Надо будет — позову.
Глава 9
Осталось еще одно нерешенное дело, которое требуется решить как можно скорее, пока не пошли рецидивы.
Снова и снова вспоминал лица и речи всех этих благородных глердов, сонных и бойких, напыщенных и притворно дружелюбных, несколько раз прокручивал в памяти их жесты, мимику, взгляды, даже походку и в конце концов осталось одно имя: глерд Сигитар.
Вообще-то достаточно и того, что он послал Маркелия заманить меня на башню, а оттуда сбросить, но я вспоминал, как он изумился, когда увидел распростертого в луже крови своего слугу, а меня рядом с его трупом живехонького, как потом в разговоре с другими глердами пару раз упомянул о полезности моей ликвидации.
От слуг узнал насчет придворных, и, хотя знают мало, но крыша какого дома кому принадлежит, сообщили, я намотал на ус, а когда наступил вечер, и все начало затихать, уже высматривал повозки глердов, прибывающих во дворец то ли на бал, то ли на обычное топтание в королевских залах.
Повозка глерда Сигитара украшена серебром и золотом, странное сочетание с грубостью конструкции, где даже колеса из времен Великого переселения народов, зато шляпки бронзовых гвоздей покрыты золотом, кони вообще не кони, а чудо-кони, красавцы с длинными гривами, куда вплетены цветные ленты, оглобли покрыты темным благородным лаком…
Перед дверью поставили скамеечку, он вышел важный и напыщенный, я не стал выжидать момента поудобнее, только отпустил его от повозки и оставшихся там возницы со слугами, догнал и сказал негромко:
— Благородный глерд, знаю, как вы заняты, выслушивать такого ничтожного червяка не станете, потому скажу сразу: глердесса Уделлия.
Его лицо не дрогнуло, как не изменилось выражение глаз, но что-то в нем едва заметно напряглось. Быстро зыркнул по сторонам, мы одни, снова обратил взгляд на меня.
