— Опасный человек, — прошептала она. — Вы правы, такому лучше не попадаться… Может бьггь, и вы такой же, но вам верю чуточку больше.
— Спасибо, — сказал я. — спасибо за доверие! Я себе вообще–то не верю совсем, ну такой я человек, замечательный и разный, но ваша вера меня окрыляет и делает как бы лучше во всех разных отношениях.
Вбежал слуга, крикнул с порога:
— Господин!.. К замку приближаются всадники!..
— Большой отряд? — спросил я быстро. — Вооружены?
На его лице ничего не отразилось, но в глазах мелькнуло что–то: а как же иначе, кто же ездит через лес без оружия, но ответил с прежним подобострастием:
— Да, все при оружии, а всего их пятеро.
— Собрать всех, — велел я, — кто успел прикарманить доспехи, пусть будут на виду. Нет, драться не надо, пусть надувают щеки и стоят грозно и как бы.
— Все передам Риттеру, — крикнул он и убежал.
Всадников пятеро, одежда и сапоги покрыты пылью, кони измучены настолько, что не могут поднять головы. Впереди молодой воин, почти юноша, торопливо покинул седло, едва я показался в воротах.
— Благородный глерд, — произнес он с чувством, — я Ил вар Серебряная Стрела… Простите, благородный глерд, я просто валюсь с ног от усталости. Я примчался
в ее замок раньше, чем капитан Барт с его людьми, но глердесса Николетта, опасаясь попасть в руки жестокого Финлея, уже скрылась в неизвестном направлении…
Я прервал:
— Дальше я знаю. Глерд, слуги отведут вас в столовую, покормят, а потом вы расскажете подробнее, из–за чего все и как. Мне как–то не очень хочется влезать в местные конфликты.
— Но глердесса…
— У меня, — прервал я, — можете сразу повидаться с нею, можете сперва подкрепить силы и рассказать мне, кому и почему я помогаю. Ваших людей примут и накормят. Коней можете сменить, у нас их неожиданно стало больше, чем ожидалось…
Я махнул рукой, чтобы открыли ворота, всадники уже слезли и повели коней в поводу. Навстречу вышли наши во главе с хозяйственно осматривающимся Риттером, начали разбирать коней, а людей повели в общую трапезную.
Илвар, несмотря на молодость, держится по–мужски: отказался встретиться с Николеттой раньше, чем все расскажет мне и ответит на вопросы, что правильно, хотя для влюбленного и трудно.
За хорошо, хоть и торопливо накрытым столом он начал рассказывать с горячностью:
— Мы были помолвлены с детства! Часто играли вместе, рылись в песочке и ловили бабочек. И ничто не радовало больше, чем осознание, что мы не расстанемся и когда станем взрослыми.
— Прекрасная перспектива, — согласился я. — И что же… внесло коррективы?
— Богатство рода Марлинг, — ответил он со вздохом, — к которому принадлежит и Николетта. Благодаря целому ряду случайностей их земли прирастали то из–за
смерти герцога Клайя, дальнего родственника, который не оставил близких наследников и потому все владения отошли к роду Марлингов, то из–за барона Мемеля, который рассорился со своими сыновьями и назло им отдал половину земель роду Марлингов, с которым в весьма отдаленном родстве, но всегда дружил с лордом Стран- дером, это отец благороднейшей леди Николетта…
Я пробормотал:
— Кажется, понимаю. Пока род Марлингов принадлежал к среднему или даже полусреднему классу, на него внимания обращали мало. А когда стал выходить в магнаты…
Он вздохнул.
— Вы удивительно проницательны, глерд. Род Марлингов не просто усилился слишком быстро, но это усиление было… однобоким.
— Глерд?
— Не подкрепленное, — пояснил он, — дружиной и деньгами. Конечно, сами по себе земли — это богатство, но еще нужно успеть собрать налоги, чтобы закупить оружие и доспехи, нанять и обучить дружину, а у лорда Страндера всего дюжина человек, да и то лишь псари и загонщики…
— Земли еще не отняли? — спросил я.
Он покачал головой.
— Нет, у лорда Страндера хорошая репутация, его уважают, но… как владельца прежнего малого поместья. Чтобы войти в круг повыше, недостаточно только обширных земель…
— Нужна еще и дружина, — досказал я, — способная их защитить. Все понятно. А леди?
Он вздохнул совсем тяжело, голова повисла, словно налитая свинцом.
— Она красивая девушка, вы сами видите, и женихов у нее всегда было достаточно. Но когда внезапно пришло богатство в виде земель, появились и такие женихи, которые раньше в ее сторону и не смотрели.
— Ну–ну, — сказал я. — Отсюда подробнее. Я с кем- то успел нечаянно поссориться, а это не в моем характере пацифиста.
— Это были люди Финлея Барклема, — сообщил он злым голосом. — Подлая сволочь, жадная и двуличная!.. Он уже стар, дряхлый старик, как он может пытаться взять ее в жены?
— Сволочь, — согласился я. — Сколько этому дряхлому старику лет?
— Тридцать пять, — сообщил он с возмущением. — Через два месяца стукнет тридцать пять, а он возмечтал жениться на юной невинной девушке!
— Действительно дряхлый дед, — согласился я. — А вам сколько?
— Девятнадцать, — сообщил он.
Я уточнил:
— Вообще–то он возжелал жениться на огромных землях, которые получит в виде приданого. На саму Ни- колетгу, как говорите, не обращал внимания?
— Да, — ответил он с горечью, — но что это меняет? Земли захватить не может без женитьбы, а я не хочу отдавать леди Николетту!
— Тоже понятно, — ответил я.
Он сказал с горечью:
— Моих сил недостаточно. К тому же отец и вся моя семья начали уговаривать отступиться. Дескать, Николетта сама захочет войти в высший свет и быть принятой в королевском дворце! Это честь, это высокий ранг, это положение в обществе…
Я пожал плечами.
— Может быть, все может быть. Женщины, знаете ли, чаще всего ищут богатых женихов… Хотя, конечно, как и во всем, исключения бывают, кто бы подумал, даже здесь. Леди Николетта пока что отчетливо показала всем, насколько желает стать глердессой Барклем. Хорошо, глерд Илвар. Допивайте вино, ваша милая Николетта ждет вас и томится сладкой негой… в общем, ждет в нетерпении. Я ей предоставил покои дочери бывшего владельца. Слуги вас проводят.
Я нарочито не пошел с ним, чтобы не смущать Ни- колетгу, пусть наговорятся наедине и состыкуют свои дальнейшие планы, хотя какие у них планы, я тоже в их возрасте мог планировать только на день вперед, а теперь, сильно повзрослев, планирую уже на два дня, а то и на три.
Ювал появлялся несколько раз, уточняя насчет новых правил, но я всякий раз подтверждал, что не намерен нарушать старые уклады, не революционер, дескать, а эволюционер, будем улучшать мир понемножку, чтобы не одурел от умственной перегрузки.
