– Но ведь если следовать вашей аналогии с лава-лампой, то этот… эммм… пузырь?
– Мы называем его «фрагментом».
– Да, фрагмент, – он должен через какое-то время вернуться обратно?
– Чтобы этого не произошло, существуют некие «якоря», которые удерживают фрагменты на новой позиции.
– Якоря?
– Простите, я сам не информирован по поводу природы этих объектов, и, думаю, это уже совсем секретно. Знаю только, что они существуют и играют ключевую роль в процессе перемещения и фиксации фрагментов. Всё, что мне известно, – в данный момент идёт процесс формирования этого мира из фрагментов других миров. Некоторые из этих фрагментов – наши, земные, некоторые – нет… Мы научились фиксировать такие перемещения – я говорю «мы» в некотором обобщённом смысле, лично я работал над поисковой аппаратурой, но данные об искажениях, по которым определяются «якоря», мне выдали готовыми. Я вообще более по технической части – не теоретик.
– Но что же произошло с населением города, когда фрагмент переместился?
– Я действительно этого не знаю. Это первый случай, когда в перемещённом фрагменте находилось какое-то значительное население. До сих пор все они формировались в пустынных районах – тайга, степь, пустыня… За всё время мониторинга лишь один раз формирование фрагмента захватило небольшую деревеньку – десяток домов. Характерно, что большая часть населения в момент элиминации просто отсутствовала – люди неожиданно, без всякой причины решили уехать. Кто детей навестить, кто просто в райцентр – и это желание посетило буквально всех жителей в один день. Надо сказать, что после завершения действия аномалии они оказались весьма растерянными – не могли толком вспомнить, где они жили и как туда добраться, – но физически не пострадали. Из тех, кто остался в деревне (по косвенным данным – около пяти человек, точнее выяснить не удалось по причине замутнённости и нечёткости воспоминаний очевидцев), двое блуждали по лесам несколько дней, вышли самостоятельно, но так и не смогли вспомнить, что с ними случилось, даже под гипнозом, а остальные пропали без вести.
– Но ведь нельзя же просто так взять и выхватить из планеты кусок размером с город? Это же… я не знаю… здоровенная дырка будет?
– Видите ли, ещё раз подчеркиваю – я не теоретик и вообще инженер-исследователь, а не академический учёный. Могу только сказать, что пространство и материя далеко не так просты, как кажется по школьному курсу физики. Я был на месте элиминации фрагмента в Карелии – никакого котлована размером с город, будьте уверены. Местность как местность – холмы, леса, болота. Пространство как бы срослось – без какого-либо шва. О! Это была интереснейшая экспедиция! Если бы мы не знали заранее, что там произошло, то можно было бы усомниться в своём рассудке – или, скорее, в точности карт. Ну кто, скажите пожалуйста, вспомнит, что у ничтожной речки-переплюйки было на пару зигзагов больше, а вот эти болота не сливались в одно? В доспутниковую эпоху на таком однообразном ландшафте установить, что местность изменилась, было бы просто нереально. Да что там, даже сравнивая местность с точнейшими орбитальными фотографиями, нас не покидало чувство, что «леший водит». Сделал десять шагов по болоту – а по карте переместился километров на пятьдесят… Ощущения на этом месте, надо сказать, престранные – то сердце прихватит, то чудится невесть что, то усталость наваливается, то безотчётный страх, беспричинная эйфория… Да и с физикой не всё в порядке – вода закипает при 83 градусах, электронные приборы с ума сходят, компас отказывается показывать север – типичная «аномальная зона», в общем. Но буквально через год мы проводили повторный мониторинг – почти все признаки «аномальности» сильно снизились. Скорее всего, через какое-то время местность полностью вернётся к нормальному состоянию… Но там зона элиминации была значительно меньше, чем в нашем случае, так что предсказать последствия я не возьмусь. Особенно что касается населения…
– То есть вы знали, что эта… элиминация фрагмента произойдёт в городе, и никого не предупредили?
Профессор только пожал плечами. Похоже, такое поведение военных не казалось в этом случае ненормальным.
На столе зашипела рация:
– Проф, что там у вас? Не слышу, лядь, доклада! Приём.
Профессор взял со стола чёрную коробку с хлыстом антенны:
– Всё штатно, товарищ полковник! Идёт цикл накопления!
– И сколько нам ждать?
– Около суток, товарищ полковник.
– Отбой войскам. Всем отдыхать. И это, если кто не понял, значит, не свистеть, а спать – а то знаю я вас, интеллигенция хренова… будете потом как из жопы вынутые…
Утро началось с удивительно вежливой побудки. Никакого крика, мата, «…до построения по полной форме 45 секунд!» и прочей военной суеты – Олега легонько потрепал по плечу Кирпич и жестом указал наверх – мол, ждут. Священник не торопясь слез с койки импровизированной казармы и пошёл умываться в вокзальный туалет, рассудив, что если бы он был нужен срочно, то будили бы его куда активнее. Впервые у него выдалась минутка спокойно оглядеться, и он удивился, насколько глубоко и серьёзно, оказывается, переделан старый железнодорожный вокзал. Похоже, пока снаружи покрывались пылью и тополиным пухом задрапированные сеткой леса, внутри вовсю кипела работа – внутренние перегородки были частично удалены, из подвалов устроены стальные аппарели, залы ожидания превратились в казармы, а билетные кассы – в стеллажи для каких-то ящиков. Олег хотел выглянуть в окно – но обнаружил, что все окна первого этажа наглухо заделаны стальными щитами. Только в туалете обнаружилась крохотная, забранная решёткой отдушина, и он смог убедиться, что на улице светает, а значит, он проспал почти сутки.
На верхнем ярусе башни было светло – здесь узкие вертикальные окна не были забиты железом, да и леса, закрывшие основное здание, остались ниже. Из окружённой колоннадой башни, находящейся на уровне примерно пятого этажа обычного дома, отрывался отличный вид на пустой город, уже слегка подёрнутый какой-то серостью запустения – как будто он успел за эти дни сильно запылиться. А может, так просто казалось из-за неподвижности лишённого всяких признаков жизни пейзажа.
– Не туда смотрите! – бодро сказал профессор. – Поглядите лучше в сторону путей!
Олег обошёл башню по внутренней кольцевой галерее, переступая кабели и огибая стойки с аппаратурой. Посадочные платформы заброшенного вокзала были пусты, но пути оказались на удивление плотно забиты товарными вагонами.
– Нет, нет, смотрите правее, видите, где пешеходный мост?
Галерея, по которой раньше переходили пути поверх поездов пассажиры, оказалась превращена в образец авангардного искусства. Неизвестный декоратор использовал исключительно индустриальные мотивы в стиле хай-тек, употребив на отделку сотни метров разнокалиберного кабеля, фарфоровых изоляторов, труб из нержавейки, зеркальных отражателей и металлических серых коробок, но даже такими скудными изобразительными средствами ему удалось достигнуть довольно впечатляющего результата. Казалось, что это сооружение вот-вот оторвётся от земли и в лиловом пламени фотонных дюз улетит на Андромеду, где все будут ходить в белых балахонах и называть детей Дар Ветер. Ну или наденут на головы чёрные ведра и назовут их Дарт Вейдер…
