Артём ожидал, что после ночного побоища для расчистки понадобятся бульдозер и экскаватор, как минимум – по его ощущениям, он только пулемётом намолотил несколько тонн мяса. Однако территория перед замком оказалась почти чиста, только разбита вдребезги. Плитку с покрытия разнесло по всей округе, дома вокруг напоминали фото времён войны – без окон и дверей, с вынесенными подчистую витринами, завернутым кверху покрытием крыш и облупленными до кирпича и бетона вертикальными поверхностями. Приподнявшись, он заглянул за стену – проволока висела сорванными плетями, крепёж местами выворочен, но прочный кирпич кладки почти не пострадал, лишь потерял свой импортный глянец, побитый кусками плитки с площади.
– Да… – протянул Артём, – неслабо мы повеселились… Чувствую себя немного пилотом «Энола Гей»…
– Каким-каким пилотом?
– «Энола Гей», сапог ты необразованный, это самолёт, который сбросил бомбу на Хиросиму. Наверное, пилоты смотрели на фотографии результата с похожим чувством…
– Ну, может, я чуть и перестарался с зарядом, – пожал плечами Борух, – но прямо скажу – ни хрена не жалею. Они так пёрли – думал, нам трындец, не отобьёмся. Если б не взрывчатка, смяли бы нас точно. А так их поражающими элементами в фарш перемешало, а мы вот они, сидим, пиво пьём. Сферу только надень, мало ли что.
Артём натянул подшлемник и нахлобучил шлем. Сразу стало неудобно и жарко. Однако, в свете последних событий, не стоило пренебрегать безопасностью. Одни вороны чего стоили – вот так спикирует сейчас в затылок… Он невольно заозирался, оглядывая крыши близлежащих домов.
– Про ворон вспомнил? – понимающе кивнул Борух, который так и не снимал броник и каску. – Тоже загадочная история…
– Ну да, нам про них ещё батюшка рассказывал. Они ж его вроде как прессовали. Кстати, интересно, что с ним сталось?
– Это сильно зависит от того, как пережили эту ночь наши подвальные гости. Мне вроде почудилась какая-то отдалённая стрельба, но мы сами так молотили, что некогда было прислушиваться.
– Ну мы ж отбились, чего бы и им не отбиться? – Артёму хотелось верить в лучшее.
– Нам, если по чесноку, просто офигенно повезло. Вот хрен мы представляли, что будет настолько погано…
– Что настолько – может, и не представляли, но отчего-то у меня не пропадает ощущение, что ты, Борь, знаешь больше, чем делаешь вид. Ты ж сразу потянул эти монструозные пулемёты, когда вокруг одни собачки бегали. А потом грузовик взрывчатки приволок, как только про мантисов услышал. И Чёрные тебе чем-то знакомы… Слушай, колись уже, а? Думаю, все тайны давно утратили смысл, а мне, кстати, чертовски обидно сидеть тут и строить версии, когда ты знаешь ответы.
– Не знаю я ответов. Догадываюсь кое о чем – есть такое дело. Тут, видишь, как выходит – я у этой истории оказываюсь всё же не совсем сбоку. Присутствовал при завязке – ну или мне кажется, что это было завязкой. Вообще, во всем этом столько удивительных совпадений, что уже фиг поймёшь – а совпадения ли они? Тем более что там с самого начала пёрло какой-то дурной мистикой…
– Ну теперь я с тебя точно с живого не слезу! Я ж любопытный как енот-полоскун! – заявил уверенно Артём. – Рассказывай все с самого начала!
– Тут, видишь ли, начало состоит в том, что я с нашими подвальными жителями – они же похитители служителей культа – как бы сослуживец. Бывший.
– В нашем деле, Борис, ничего бывшего не бывает! – раздался вдруг громкий незнакомый голос снаружи.
Артём подпрыгнул от неожиданности, стукнулся шлемом о пулемёт, уронил загремевший по кирпичам автомат и вообще заметался самым позорным образом. Борух моментально оказался спиной к зубцу стены со штурмовой винтовкой на изготовку.
– Эй, майор Мешакер! Я знаю, что вы там! Вылезайте, уважаемый, не прячьтесь. Вы раскудахтались на всю площадь. Двойка вам за бдительность и несение караульной службы, – голос из-за стены был неприятным и язвительным. – Кстати, я вас только что спас от разглашения гостайны, цените! Ещё пара минут, и вы наболтали бы на полноценный трибунал.
– Это вы, полковник? – совершенно спокойным голосом ответил Борух, одновременно делая Артёму страшное лицо и загадочные жесты руками. – Да, я милого узнаю по походке… не разучились подкрадываться. Но вы забыли – я прапорщик, никогда в вашем ведомстве не служил и никаких тайн знать не могу. У меня и документ есть.
– Борис, ну что вы капризничаете? Считайте, что ваше легендирование кончилось, вы призваны и восстановлены, можно даже с повышением. Хотите быть подполковником?
– Даже подгенералом быть не хочу. – Борух ещё интенсивнее зажестикулировал Артёму.
Артём никак не мог понять, что ему нужно, и только смотрел в остолбенении.
– А придётся, – невозмутимо продолжал полковник, – все мы под кем-то ходим. Называется «командная цепочка», слышали?
Артём наконец сообразил, что от него требуется, и пополз под прикрытием ограждения ко второму пулемёту. Борух невольно кривился, глядя как он оттопыривает зад и неловко загребает локтями, но голос его оставался таким же спокойным.
– Полковник, вы ж в курсе, как вас называют за глаза?
– Сутенёром-то? Дурак был бы, если б не знал.
– Ну так я в вашем передвижном борделе-шапито больше не выступаю. Всё, цирк уехал.
– Нет-нет, Борис, вы ошибаетесь. Это только кажется, что цирк уехал и остались одни клоуны. На самом деле праздник всегда с нами.
Борух услышал рокот мотора и лязганье гусениц и начал смещаться поближе к пулемёту. Артём наконец дополз до второго и осторожно выглянул – на площадь, давя гусеницами раскиданную плитку, выползал МТЛБ. Пулемёт в его маленькой башенке водил хищным жалом по стене замка.
– Полковник, – устало сказал Борух, – вы только что спасли меня от разглашения государственной тайны, а теперь толкаете на вооружённый мятеж. Сейчас мы в два пулемёта разберём к чёртовой матери вашу маталыгу, а вам я персонально гранату скину.
– Борис, ну к чему весь этот экстрим? Это же ваши боевые товарищи, а не враги. Никто не заинтересован в конфликте, поверьте!
– Не знаю, какие там товарищи, но лучше бы им развернуть пулемёт. У нас четырнадцать с половиной и кирпичная стена, а у них семь шестьдесят два и жестянка. Не доводите до греха.
– Вы мне настолько не верите?
– А что, я настолько глупо выгляжу?
Полковник что-то буркнул в рацию, и пулемётная башенка на транспортёре развернулось стволом в противоположную сторону. Артём тут же поднялся из-за ограждения и занял место за пулемётом, отчаянно надеясь, что на крыше не сидит снайпер. Позиция пулемётчика позволяла стрелять, только стоя в полный рост, ограждение прикрывало до груди, и он чувствовал себя заметным, как хрен на лбу. Но по крайней мере теперь он успеет открыть огонь раньше, чем маталыга развернёт пулемёт. КПВ должен шить её противопульную броньку навылет, но Артём очень рассчитывал, что ему не придётся стрелять по людям. За всю свою жизнь он ни одного человека не убил, и открывать счет не хотелось.
