– Мунио Портамис.
Человек замер, не донеся кружку до рта. По его лицу скользнуло некое выражение, тень недовольства тем, что кто-то здесь знает его по имени, а не как обычного пьянчужку. Неужели роль анонима его устраивала?
Он все же сделал глоток, видимо решив не обращать внимания на досадную помеху.
Рандур подошел к нему нарочито медленно, словно не замечая устремленных на него любопытных взглядов. К черту безопасность!
– Мунио Портамис. Так вот она, слава, к которой ты стремился? На это ушли все деньги?
– Не знаю, о чем ты, незнакомец. – Мужчина решительно уставился в стойку.
Под толстым плащом пьяницы, на его боку, Рандур заметил все ту же старую рапиру.
– «Первое правило витасси», – процитировал Рандур. – «Воспринимай все в целом и ничего в отдельности, только так можно узнать всякую вещь и всякого человека в этом мире».
Глубокий свистящий вдох и косой взгляд. Толстые грязные пальцы потерли бок кружки. Но глаза Мунио выдали его. Они были остры, как прежде, и в них светилась прежняя душа.
– Я тебя знаю, парень?
Рандур вытащил из ножен свой меч – медленно, без угрозы, отчетливо осознавая, сколько взглядов устремлено на него. Клинок блеснул в свете ламп. Стало тихо. Острием своего меча Рандур аккуратно постучал по старой рапире Мунио, которая оставалась в ножнах. Золотые украшения на рукоятке потускнели с тех пор, как он видел их в последний раз.
– Думаю, нам стоит поговорить на их языке.
– Я-то хорошо им владею, – проворчал Мунио. – Настолько хорошо, что здесь мне словом не с кем перемолвиться.
– Подозреваю, что сегодня я смогу исправить пару-тройку грамматических ошибок в твоей речи, – не растерялся Рандур.
Мунио отодвинул табурет, скинул плащ, и его меч мгновенно оказался у него в руке. От прежней неуклюжести не осталось и следа.
– Рандур! – вскрикнула Эйр.
Но он успокоил ее коротким:
– Все в порядке, правда.
Двое мужчин закружили один вокруг другого, подаваясь вперед и отклоняясь назад, оценивая противника, и Рандур вспомнил, как именно будет реагировать Мунио: мгновенный удар мечом влево и вниз. Остальной ритуал он знал наизусть. Он парировал, делал выпады, а потом сам нанес целую серию ударов, которыми припер старика к стойке. По лицу Мунио скользнула улыбка.
С грохотом уронив меч на пол, Мунио отвернулся, взял кружку и продолжил пить.
Сделав три больших глотка, он сказал:
– Громом клянусь, Капп Бримир, ты вырос. И так и не постригся.
– Ты и сам вырос, – ответил Рандур, показывая на брюхо Мунио. Он испытывал смешанные чувства, встретив своего старого учителя в этом убогом трактире, пьяного среди бела дня.
Место, куда мечты уходят умирать…
– Я еще могу драться, даже в таком состоянии, – заявил Мунио.
– Что, злишься?
– Вообще-то, некоторые говорят, что таким, как сейчас, я дерусь даже лучше. А ты, вижу, все никак не расстанешься со своими маскарадными костюмами. – И он показал на черную рубашку с широкими рукавами, узкие штаны и сапожки на высоком каблуке, из тонкой кожи виллджамурской выделки, которые носил Рандур.
– Да, каблуки мне слегка мешают. – Рандур улыбнулся, откинувшись на стойку. – А где я, по-твоему, научился так одеваться? Всегда одевайся так, как будто и понятия не имеешь о том, как нужно драться, – твой совет. Так легче гонять противника по комнате.
– Да, я и в самом деле так говорил. – Мунио потер подбородок. – Чушь собачья, правда?
– Хочешь посидеть с нами? – Рандур мотнул головой в сторону углового стола, за которым сидели Эйр и Рика.
– Неужели одной женщины недостаточно, Капп Бримир? Сколько я помню, ты и раньше был охоч до юбок.
– Не всегда. Ради твоих уроков я бросал и их.
– Только потому, что я тебя заставил. Я говорил тебе, у тебя талант, но ты не слушал. Тогда я драл тебя за уши – и ты оставался на урок. Все просто.
С четырех до четырнадцати лет Рандур посещал частные уроки Мунио Портамиса. Способности у мальчика были необыкновенные, почему его матери даже не приходилось платить за занятия, – впрочем, этого она все равно не могла бы себе позволить. В бедно обставленной комнате с окнами на реку они проводили часы, отрабатывая позы, движения и приемы на голом полу из струганных досок. Пузыри выступали на ладонях и проходили. Сначала дважды в неделю, потом чаще, между классами фехтования разучивая танцевальные вариации. Так продолжалось десять лет, пока однажды вечером Мунио не исчез, а через неделю от него пришло письмо с известием о том, что, унаследовав крупную сумму денег от своего дяди, он больше не будет преподавать. Целый вечер тогда Рандур просидел на полу, глядя на звезды и размышляя о том, как один человек может бросить другого ради денег.
– Ладно, я принимаю твое предложение. Только предупреждаю, я нынче плохая компания. – Мунио выпрямился и сжал лицо Рандура в ладонях. – Дай-ка я на тебя посмотрю. Красивый парень, хотя хорошего куска мяса, пожалуй, давно не видел. Да и подстричься не мешало бы. Как можно драться, когда патлы перед глазами болтаются?
Двух своих спутниц Рандур представил вымышленными именами. Позже, когда Мунио пошел к бару взять еще бутылку вина, он извинился перед молодыми женщинами, но, по его мнению, Мунио было глубоко плевать на изменения политического климата империи, и это их успокоило.
– В большом городе вроде Виллджамура вы, может, и важные персоны, – сказал Рандур, – но отсюда до Атриума Совета так далеко, что люди здесь не могут даже приблизительно оценить те решения, которые влияют на их жизнь. Политика делается где-то далеко, а здесь людей интересуют только местные проблемы.
– Ты хочешь сказать, – переспросила Рика, – что эти люди не доверяют центральному правительству?
– Разве способен кто-нибудь в Виллджамуре понять нужды и заботы тех, кто живет здесь? Вот почему Мунио вряд ли даже знает, кто такие Эйр и Рика.
Старый учитель фехтования вернулся.
– Должен сказать, что здешнее вино не так хорошо, как то, что в моих погребах, но и оно сойдет, – объявил он. – Кроме того, на третьей бутылке все равно уже перестаешь что-либо чувствовать. – Мунио поставил на стол бутылку красного и после недолгого размышления, пока разговор поддерживался преимущественно взглядами, наполнил свои и их стаканы. – Мой мальчик Капп говорит, что вы девушки городские, из Виллджамура. Как случилось, что две красотки с Джокулла оказались в такой глуши?
– Мы здесь проездом, направляемся в Виллирен, кое с кем повидаться, – поведала Рика.
– Дорогая леди, – сказал Мунио, – много, очень много времени прошло с тех пор, как я в последний раз говорил с такой воспитанной, приятной дамой, как вы. В свое время я обучил немало богатых землевладельцев, так вот у каждого из них всегда была какая-нибудь воспитанная леди с приятным голосом. Многие из них на меня западали. Давно это было.
