– Разум, – объявила она, – могучая штука. Страх – это просто одно из его состояний, но он способен заставлять людей вести себя очень странно.
Девушка со шваброй, проходя мимо их столика, вдруг завизжала:
– Уберите отсюда эту тварь! Слышите? Сию минуту, я что сказала?
И она стала так размахивать перед их носами шваброй, что им пришлось спешно вскочить со стульев. Беллис спрятала свой шар, и коробка с пауком тоже исчезла. Они выбежали из бистро на улицу.
– Теперь видишь, о чем я? – с усмешкой осведомилась Беллис, едва они очутились на безопасном расстоянии от девицы и ее швабры.
Джерид стоял под падающим снегом и громко смеялся.
Глава тридцать пятая
– Я не могу остаться, Малум. Прости. Независимо от того, сколько денег ты готов на меня потратить, я хочу уйти. – Беами стояла спиной к окну, в ореоле рассеянного солнечного света, у ее ног громоздились дорожные сумки. Выражение ее лица выдавало мучительную душевную боль.
Утренняя метель трясла раму снаружи, город уже в который раз окутывался белым саваном. То и дело мимо окна за ее спиной проходили люди, казавшиеся нереальными, куклами. Малум был полностью выключен из этого момента. Куда это годится – так начинать день: в доме аппетитно пахнет жареным беконом, а его жена взяла и все испортила этим своим «я ухожу».
– Отлично. – Малум бросил взгляд на стол, сжимая в руках маску, играя с ее лентами. Внутри он весь кипел.
– Прости. – Беами наклонилась, взяла с пола сумки и двинулась к двери в последний раз. – Я почти ничего не забрала. Здесь осталось много моих реликвий, они дорогие, но я мало что могу унести. Думаю, будет проще, если я заберу остальное, когда тебя не будет дома… Малум, мне правда очень жаль.
– Да пошла ты! – выдохнул он, не в силах посмотреть ей в лицо – в лицо женщины, которая осмелилась противиться его воле.
Беами тихо закрыла за собой парадную дверь, оставив его одного в полной тишине.
Вот так просто она ушла из его жизни.
Вскоре после ее ухода он снова надел маску, пытаясь сдержать обуревавшие его эмоции.
Когда можешь иметь все, что захочешь, неизбежно начинаешь хотеть того, что тебе недоступно.
Трилобит неуклюже заступил ему путь, и Малум наподдал ему ногой. Тварь взвизгнула, приземлившись в сугроб, но тут же выкарабкалась и засеменила прочь, в сторону доков, обшаривая антеннами воздух. Малум был настроен воинственно, и в его планы не входило обходить препятствия, живые или мертвые, а уж вонючих гигантских насекомых в особенности. Бо`льшую часть дня он провел в компании дорогих шлюх, пользовавшихся его протекцией. Он велел им остаться в корсетах и сапогах выше колена и так ласкать и целовать друг друга, а сам смотрел, ожидая, когда что-нибудь повернется у него внутри. Не повернулось. Позже он выместил свою злость на членах мелких банд, которые заняли у него много денег и не могли заплатить проценты. Убив двоих, он выпил их кровь, о чем потом горько сожалел в темноте и одиночестве своей спальни, колотя кулаком в стену.
Он нуждался в помощи.
Она – ведьма – жила на другой стороне Старого квартала, недалеко от Ониксовых Крыл, на улице, которая легко могла быть самой древней в городе. Вечером с моря наполз холодный сырой туман, плотным одеялом окутал улицы, сделав неузнаваемыми глухие углы. Редкие вспышки факелов подсказывали ему путь, хотя ему и этого не было нужно: Малум чутьем находил дорогу, в конце концов, он ведь вырос в этих местах. Впереди мерцала выброшенная коробка с биолюмами. Истощенные, они слабо освещали лишь собственную смерть.
Ведьма часто ему помогала. После укуса, когда он обнаружил, что не может больше выносить солнечный свет – на солнце у него начиналась сильнейшая аллергия, – именно она состряпала ему снадобье и вы`ходила, выпоила его им, так что он снова смог появляться на улицах днем и продолжать вести жизнь нормального человека.
Он нашел ее дверь – приземистую деревянную панель в темном углу, в обрамлении сырого, поросшего лишайником и мхом камня, – дважды стукнул и стал ждать, засунув руки в карманы. Дверь со скрипом отворилась, за ней оказалось темнее, чем на улице.
– Сикоракс, – приветствовал он ведьму.
Сгорбленная старуха стояла перед ним, кутаясь в шали и опираясь на толстый деревянный посох с навершием в виде головы ящерицы. Ее седые волосы были растрепаны, лицо, хотя и широкое, носило явные признаки недоедания. Однако синие глаза свирепо смотрели на него поверх мешков обвисшей плоти.
– Что, еще один отвар?
– Нет, на этот раз мне нужно кое-что посильнее.
Сикоракс хмыкнула, впустила его внутрь и провела через холодный темный коридор в кухню.
– Она меня бросила. Эта сука меня бросила. – Он рассказал ведьме о своей беде, а та слушала и смотрела на него молча, читая в паузах между его словами то, что он как обычно не договаривал.
– Сними пока маску. Я сейчас вернусь. – И Сикоракс отправилась в путешествие по собственному дому, появляясь то в одном его углу, то в другом, шаря и напевая что-то себе под нос. А он сидел в кресле и чувствовал себя несчастным.
Наконец она пришла, неся в руках раскрытую книгу. Не отрывая взгляда от страниц, она заговорила с Малумом:
– Как я понимаю, ты хочешь, чтобы ее не стало?
Он ненадолго задумался о том, каковы его шансы возобновить отношения, навести новые мосты между ними. Нет, он не мог позволить, чтобы с ним случилось такое, не мог допустить, чтобы узнали его парни, они ведь станут смеяться над ним, над человеком, от которого сбежала жена.
– Конечно хочу, черт побери, – буркнул он наконец.
– А сам ты не можешь?
– Я не знаю, где она.
– Ну как хочешь, – сказала ведьма. – Есть у меня штучка, над которой я давно уже работаю, да все не было случая опробовать ее в деле. Но мне понадобится кое-что из ее вещичек, само собой. Особенно будет хорошо, если ты принесешь что-нибудь из ее поганых реликвий.
– На кой они тебе?
– Принеси мне ее вещи, а заодно и пару своих, и все.
Малум скрылся в ночи, недоумевая по поводу затеи Сикоракс. Не раз и не два он заставал ее за возней с какой-нибудь противоестественной тварью, корчившейся в конвульсиях, но никогда не задавал ей никаких вопросов. В подпольном мире она слыла легендой, существом из другого времени, а ее имя произносили не иначе как почтительным шепотом.
Наверняка ей уже не терпится испробовать свою свежеизобретенную гнусность.
Борясь с ледяным ветром, дувшим ему в лицо, Малум подошел к дому в пробирающем до костей морском тумане. Беами оставила еще много вещей. Он не знал наверняка, приходила ли она и забирала ли что-нибудь, просто ощущал пустоту в доме. Малум начал со спальни, где нашел ее брюки и длинную юбку, которую она не надевала ни разу с тех пор, как началось Оледенение. Из спальни, пьяный от горя, он пошел вниз, в ее рабочую комнату. Странно, он даже не помнил, когда в последний раз был здесь. Это помещение всегда принадлежало ей. Стены были увешаны бумагами, исписанными таинственными каракулями и значками. Картами каких-то земель, оказавшихся при ближайшем рассмотрении ярусами известного мира в других измерениях. Подробными изображениями анатомии румеля. Уравнениями с символами, которые он даже не узнавал и уж тем более не понимал.
