Ее высокие посеребреные каблуки простучали по растрескавшимся плитам дорожки и свернули вбок, туда, где среди желтеющей травы вилась едва заметная тропа. Через несколько минут женщина вышла на небольшую поляну, украшенную серой от времени деревянной беседкой.
Из-под дырявой пластиковой крыши неторопливо выбрался высокий молодой мужчина в длинном бордовом плаще с капюшоном. Женщина порывисто обняла его, зарывшись лицом в белой пене его кружевной манишки, потом подняла горящие зеленые глаза:
– Боже, как мне надоело прятаться… почему я должна прятать тебя от чужих глаз?
Мужчина ответил ей коротким поцелуем.
– Нам осталось совсем немного, мэм сенатор.
– Да… я надеюсь.
Они скрылись под кровлей беседки. Усевшись на скамью, мужчина засунул руку под плащ, и вытащил длинный серый конверт.
– Здесь все, – сказал он, протягивая его женщине.
Она не глядя запихнула конверт в сумочку и прижалась щекой к бордовому плечу возлюбленного.
– Все прошло как надо?
– Да, – мужчина извлек сигару, покрутил ее в пальцах и чуть отстранился, прикуривая. – Благодаря тебе. Скоро наши мучения закончатся. Когда я проверну деньги, мы бросим все к черту и улетим наконец на Сент-Илер.
– Кохан поможет нам с документами?
– Для Кохана это проще простого. Он сдержал свое слово: Гудвин уже вне опасности. Теперь он может улететь в любой день. Он только ждет конца нашей операции. Не переживай, мы начнем новую жизнь, в которой не будет никаких неприятностей.
– Ах, Алекс… с тех пор, как я развелась с мужем, я никогда не была так счастлива, как сейчас!
Молодой человек едва заметно поморщился. Эта женщина привлекала и одновременно отталкивала его. Он украдкой посмотрел на ее лицо: вокруг глаз бежали мелкие морщинки, но сами глаза казались ему такими молодыми… одуряющий терпкий аромат ее духов сделал свое дело, и его ладонь мягко заскользила вдоль обтянутого чулком бедра. Женщина вздохнула, покорно раздвигая ноги, и откинулась на спинку скамьи. Полуоткрывшийся рот обнажил ровные крупные зубы.
Пальцы мужчины нетерпеливо подняли вверх ее юбку и погрузились в горячее повлажневшее лоно. Женщина стиснула веки и задышала коротко, прерывисто; в эти мгновения прожитые годы отчетливо проявились на ее красивом лице, но мужчине было уже не этого: он приник к ней всем телом, истово целуя гладкую загорелую шею.
В деревьях громко щелкнула какая-то ветка, и любовники тотчас отпрянули друг от друга. Испуганные глаза мужчины скользнули по краю лужайки. Несколько секунд он внимательно всматривался в темнеющие заросли кустарника.
– Это какая-то птица, – сказал он успокаивающе.
Женщина только теперь сдвинула свои длинные, чуть полноватые ноги и неторопливо оправила на бедрах юбку.
– Завтра, – произнесла она, вставая. – Как всегда, да?
Мужчина поцеловал ее под ухом.
Он проводил ее задумчивым взглядом, коротко посмотрел на часы, потом устроился на скамье полулежа – так, что с поляны его было почти не видно – и расстегнул на себе брюки.
День четвертый, вечер.
После вечернего доклада Хикки двигался стремительно.
Он вошел в ходовую рубку еще до того, как пилоты принялись отключать протестированную аппаратуру, и застал обоих на рабочем месте.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась Ирэн. В ее голосе сквозила легкая досада.
– Добрый, – кивнул Хикки, разглядывая ее коллегу, второго пилота по имени Терри Юслорф.
Тот был невелик, худощав и белобрыс. Короткая стрижка, масляные глазки и какая-то особенная, не флотская прилизанность вызвали у Хикки приступ легкого раздражения.
Педик, решил он, сто процентов педик.
– Добрый вечер, мастер Юслорф! – громко сказал он.
Пилот щелкнул по клавише вспомогательного вычислителя и неспешно обернулся.
– Привет, – произнес он. – Как успехи?
Хикки несколько опешил.
– Да потихоньку, – ответил он. – А у вас?
Юслорф дернул плечом и вылез из кресла.
– Ах, такая скука, – заметил он, глядя мимо командира. – Ну так что, Ир, как насчет твоих любимых игрушек? Никак не хочется расставаться, а? Ах, эти проклятые мужики, – прогундосил он, подражая женскому голосу, – они все время проходят мимо меня! А каждая новая игрушка так быстро надоедает!
Ирэн беспомощно улыбнулась и спрятала полные отчаяния глаза. Хикки ощутил, как у него чешутся кулаки.
– Вы давно знакомы с мэм Валери, мастер Юслорф?
– А, – пилот махнул рукой, – уж где-то год. У этой дылды вечные проблемы с мужиками, и она пристает ко всем подряд. Она еще не пыталась залезть в твою койку, а, шкип? Я уже сто раз говорил ей, что мужики не любят таких шмар, как она.
– А таких, как ты? – поинтересовался Хикки.
– О, – Юслорф сделал значительно лицо, – а разве мы говорим обо мне?
– Пшел вон, – голос Хикки был совершенно бесцветным, но Юслорф отчего-то смахнул с физиономии свою нахальную улыбку и довольно шустро выбрался в коридор.
– Спасибо, – устало произнесла Ирэн, – эта гадина издевается надо мной не первый месяц.
– Ерунда, – перебил ее Хикки. – Собственно, я явился сюда для того, чтобы пригласить вас поужинать у меня в каюте. Честно признаться, я чувствую себя виноватым перед вами. Вчера вечером я был не совсем э-ээ… не совсем тактичен. Мне показалось, что виски и бисквиты помогут мне загладить этот грех.
Ирэн слегка покраснела. Некоторое время они смотрели друг на друга в упор, потом она разомкнула подсохшие губы и тихо проговорила:
– Кажется, мы были на «ты».
Хикки ответил ей коротким поклоном.
День шестой, раннее утро.
… Он просыпался мучительно долго. В голове стучали сотни крохотных молоточков, он крутился с боку на бок, пытаясь найти позу, в которой проклятый стук спрячется, уйдет куда-нибудь по своим делам и перестанет наконец его мучить. Это ему не удавалось.
Хикки со стоном раскрыл глаза и теперь только ощутил, что лежит – вернее, плавает – в какой-то теплой луже. Он пошарил рукой, нащупал гладкое женское тело рядом с собой, затем поднес пальцы к носу и зачертыхался.
– Дылда! Ну… ну это же надо?! Т-твою же мать! Как можно было напрудить прямо в койке? Вставай, скотина! Вставай!
Схватив Ирэн за плечи, он принялся трясти ее, но та и не думала просыпаться. Ее голова боталась из стороны в сторону, словно тряпичная, из приоткрытого рта стекала тонкая струйка слюны… Хикки остановился, понимая, что с девушкой что-то не в порядке. Приподняв ей веко, он заглянул в ее глаз и с отчаянной руганью отбросил бесчуственное тело.
Его рука схватила лежавшие на ночном столике часы, нервно клацнула кнопкой, потом еще.
