– Мне кажется, уже пришли, брат Зула, – заметил самый последний, которому ходьба давалась особенно тяжело.
– Нет, еще не пришли, – ответил шедший первым.
– Осталось полсотни шагов или около того, – прохрипел тот, что шел посередине, и, вдруг остановившись, принялся шарить ногой по гальке.
– Что? Что ты там нашел, опять раковину? – спросил последний, натыкаясь на собрата.
– Нет, показалось, – разочарованно произнес тот, и они двинулись дальше. – Скорей бы уже возвращался хозяин, я еле ноги таскаю.
Вдруг со стороны моря донесся протяжный звук, похожий на отдаленный стон.
– Это судовой колокол! Хозяин возвращается, вы слышите?! – воскликнул первый.
– Слышу, я хорошо это слышу! – подтвердил второй.
– И я слышу!.. – обрадовался последний, и они быстрее зашагали по гальке.
У самой воды троица остановилась и стала вслушиваться в шумы моря. Теперь судовой колокол звучал отчетливее, хотя по-прежнему больше напоминал стон.
– Огонь! Я вижу огонь!.. – воскликнул один из троих.
– Перестань, Гофан, нет там никакого огня – туман кругом.
– Но хозяин все равно близко, правда?
– Правда, Гофан, правда.
Прошло еще какое-то время, и пелена тумана начала расступаться, послышались скрип мачт и негромкие команды. Туман расступился окончательно, и в образованную брешь хлынул поток свежего воздуха.
– Ой, холодно, ой, как холодно! – заохали встречавшие, заворачиваясь в темные лохмотья.
Не встречая преграды, волны стали сильнее накатываться на берег, что заставило странных существ отступать, одновременно всматриваясь в темноту. Теперь они действительно видели свет фонаря, который раскачивался на волнах вместе с лодкой.
– Это хозяин! Это хозяин!.. – приговаривали все трое, перетаптываясь от нетерпения.
Наконец лодка ткнулась носом в берег, и на мокрую гальку соскочил высокий человек в шкиперской шляпе и черном плаще. В руках он держал завернутый в ткань предмет, который бережно прижимал к себе. Следом сошли два матроса, которые несли сумки с вещами пассажира.
– Какое счастье, что вы вернулись, господин Поуп!..
– Мы рады видеть вас, господин Поуп! – наперегонки залопотали встречавшие его горбуны.
– Как же мерзко вы выглядите, – брезгливо скривился Поуп.
– Пропадаем, хозяин! Помогите!..
– Ладно-ладно, только не подходите близко, – отшатнулся от них Поуп и, освободив одну руку, достал из-за пояса нечто, при виде чего горбуны стали возбужденно повизгивать и подпрыгивать на месте.
– Лови, Гофан! Лови, Пирп! А это тебе, Зула!.. – произнес Поуп, бросив каждому по искрящемуся камешку, которые горбуны сейчас же забросили в рот и стали грызть, в то время как их хозяин и матросы с его сумками направились в глубь острова.
Брешь в туманной пелене стала затягиваться, и скоро скрыла корабль полностью. А горбуны спохватились и поспешили за хозяином, преображаясь на ходу, распрямляясь и переставая шаркать.
– Славная мутта!..
– Хорошая мутта, брат Пирп!
– А я думал, уже и не дождемся – сгинем!..
– Полно тебе, брат Гофан, хозяин никогда нас не бросал.
– И то верно – мы ему очень нужны.
– Хозяин нас ценит!
59
Особенность острова была в том, что туманом он укрывался только снаружи, а под туманным одеялом даже в сумерках можно было разглядеть тропу на стенах старых неприветливых скал.
– Господин Поуп, я уже могу понести ваши вещи! – сообщил один из поправившихся слуг, когда процессия пробиралась по расщелине.
– И я могу, господин Поуп! Я тоже в порядке! – вызвался другой.
– Не сейчас, – оборвал их хозяин, внимательно высматривая дорогу, чтобы не споткнуться и не выронить драгоценную шкатулку, которая на такой чрезвычайный случай была обернута в несколько слоев холста.
– И я бы смог, – запоздало пробурчал третий слуга, а потом все трое начали шепотом переругиваться, в то время как оба матроса, что несли сумки хозяина, не проронили ни слова. Они шагали, словно заводные куклы, точно и уверенно, не оступаясь, не останавливаясь для отдыха и не перекладывая сумки из руки в руку.
Так они дошагали до входа в пещеру, которая освещалась светильниками на рыбьем жиру.
В нише возле входа стоял охранник – широкоплечий наемник с остекленевшим взглядом. Поуп остановился, ожидая, когда тот его узнает – вонунсаги были стойки в бою, но долго соображали.
Наконец охранник кивнул и даже изобразил нечто вроде улыбки.
Такие бойцы были удобны в плане управления ими, но иногда впадали в ступор и могли оставаться неподвижными несколько минут.
Этого было не избежать, ведь даже сильные колдуны не могли подчинить волю субъекта полностью. Всегда что-то где-то выпадало и не срабатывало.
– Вы можете быть свободны, – сказал Поуп матросам. Они тоже были вонунсагами, поэтому поставили сумки, развернулись и вышли вон.
Оставленные вещи с готовностью подхватили Гофан, Пирп и Зула, едва не подравшись из-за них. Они были глостерами, которых силой инвентора Харда временно превратили в людей.
Правда, для поддержания этой формы им следовало раз в пару недель давать по кристаллу мутты – вещества, в котором заключены силы тех, кто был раньше, а теперь обитал только в эфире. Инвентор Хард сумел обратить их блуждающую силу в кристаллы, правда, обрел из-за этого врагов по ту сторону эфира, однако его это не беспокоило, и он легко ходил до двенадцатых ворот, не боясь повстречаться с самыми сильными формациями.
Остановившись под ярким светильником, Поуп одной рукой скинул слуге шляпу, потом расстегнул застежку и сбросил плащ. Драгоценный сверток он не выпустил и, оставив слуг у входа в туннель, стал спускаться по крутой лестнице – здесь он знал каждую ступеньку.
В самом низу туннеля снова появился свет, исходивший от светящегося столба, который невесомо парил посреди просторного грота, источая такое сияние, что смотреть на него было больно и приходилось закрываться ладонями.
У испещренной заступом стены, скрестив ноги, сидел мастер знаний из Красной пустыни, пойманный в ловушку инвентором Хардом и порабощенный им на три тысячи лет. Чтобы не страдать в плену, мастер стер свою личность на три тысячи лет, поэтому считал и чувствовал себя сообщником всех, кто входил в экспедиционный отряд Поупа.
– Ты пришел, брат? – произнес он, открывая глаза и вытягивая перед собой руки, чтобы высвободиться из глубокого погружения в эфирные струи.
– Притуши свет, я не могу, когда так ярко, – попросил Поуп.
60
Мастер кивнул бритой головой, и яркость светового столба начала спадать, пока он не погас вовсе, и только тогда стало заметно, что в гроте тлеют несколько фитильных светильников.
