– Тридцать два, ваша милость.
– А мне вдвое больше, представляешь? Люди и до такого не доживают, а я хочу молодости, понимаешь? Я хочу вернуться к тем временам, когда помочиться без боли было нормально, когда не нужно платить девице за любовь, когда они сами на меня вешались!
– Но, ваша светлость… – Трей был смущен. – Всему свое время.
– Всему свое?! – воскликнул герцог и расхохотался, словно только что заглянул в свое будущее. – Если ты доживешь до моих лет – я очень бы этого хотел, – то сумеешь оценить свою дурацкую фразу. Сумеешь, но тогда уже будет поздно. Я же хочу молодости сейчас, и для этого мне нужно золото, понимаешь? Зо-ло-то! Я начинаю его чувствовать, как собака суповую кость! Я еще ничего не вижу и не знаю, но уже чувствую! И когда мы прибудем в бухту, я хочу на другой день отправиться к этому туманному острову!..
Его светлость постучал кулаком по стеклу, показывая, какой именно остров его интересует. Трей зажмурился, боясь, что стекло лопнет и его светлость поранится, но обошлось.
– Мы не сможем отправить к острову корабль, да и вам это не очень нужно, ваша светлость.
– Совсем не нужно, Трей.
– Но у нас в скалах неделю как застряла лодка, ей нужен ремонт.
– Ты сможешь ее починить?
– Сам не смогу, но пару человек из команды возьму, якобы для себя. Скажу, что люблю выходить под парусом в море.
– Годится.
– Думаю, за полдня управимся, и ваша светлость увидит этот туманный остров.
– Управься вовремя, приятель, и это будет лучшее, что ты сделал за все время службы. Понял меня?
– Как не понять, ваша светлость?
63
Несмотря на протесты Трея, герцог отправился к острову в сопровождении всего двух матросов, которые в этой команде головорезов были одними из немногих, на кого он опирался.
Трей начинал ему досаждать, поскольку превратился в некое подобие няньки. Но это неудивительно, они были рядом много лет, и их взаимоотношения стали напоминать родственные.
«Ваша светлость, там сыро – наденьте шарф», или «ваша светлость, этот салат стоит со вчера, у вас будет расстройство».
Лоринджер ценил Трея, но сейчас ему больше подходили люди, которые просто говорили «да, сэр» или «нет, сэр» без всяких этих «ваша светлость, я хотел бы заметить, что…». Ничего подобного, только прямое действие и выполнение команд.
– Барнс, что вы видите?
– Пока ничего, сэр. Слишком темно, слишком густой туман.
– Воспользуйтесь подзорной трубой.
– Не помогает, сэр. Нам следует подойти ближе.
– Что с парусом, Гавайр? – спросил Лоринджер матроса, который управлялся с рулем и парусами.
– Ветер совсем стих, сэр. Как будто какое-то наваждение, здесь даже звук голоса другой.
– Да, действительно, – вынужденно согласился Лоринджер. – Идите на веслах, другого выхода у нас нет.
– Слушаюсь, сэр, – ответил Гавайр, опустил весла и принялся грести, а вот Трей на его месте успел бы прочитать нотацию, что его светлости не стоит идти непонятно куда при таком тумане. И неизвестно, что за ловушка там приготовлена.
Вскоре днище зашуршало по гальке, Барнс соскочил в воду и начал вытаскивать лодку на берег.
Стало немного светлее, однако если бы не вода, понять, куда идти, было бы невозможно.
Когда нос лодки оказался на берегу, Лоринджер сошел на сушу и огляделся – ничего, что могло бы помочь сориентироваться, тут не было.
– Оставайтесь здесь, я пойду прямо, – сказал герцог, и оба матроса ответили «есть, сэр». И никаких напутствий.
Лоринджер прошел ярдов пятьдесят, и видимость улучшилась. В мутной дымке стали различаться скалы, вздымавшиеся до небес, а позади – у моря – клубилась непроницаемая стена тумана.
Внезапно герцог споткнулся о какой-то пенек и, приглядевшись, заметил несколько таких же, но это были не останки деревьев, которые тут никогда не росли, это были настоящие сваи, на которых должны были встать сараи для сушки рыбы и ремонта сетей.
Сваи выглядели достаточно свежими, их вбили полтора-два года назад, однако с тех пор рыбные сараи здесь не построили – что-то помешало. Натянув шляпу на уши, герцог направился к скалам.
Подойдя к черным камням, он снял перчатку и провел ладонью по шершавой стене. Что же так влекло его к этому острову? Его тайна? Герцог двинулся вдоль стены, прислушиваясь к шелесту гальки под ногами. Внезапно он увидел на стене яркий зигзаг, но, остановившись, ничего не обнаружил. Лишь несколько тонких извилистых трещин на камне и только.
Лоринджер отступил и снова увидел зигзаг света. Теперь стало ясно, что он падал с другой стороны потрескавшейся стены.
У герцога от волнения перехватило дыхание, он припал к трещине и стал всматриваться, пытаясь домысливать то, что не мог разглядеть.
Крышки кованых сундуков, это он разобрал сразу, тени на стене, какие-то люди и колыхание пламени светильника.
Наконец, герцог сумел различить человека, тот стоял лицом к наблюдателю и, поставив на каменный выступ какую-то шкатулку, поднял ее крышку.
Герцогу показалось, будто он слышит музыку, а еще он увидел, что в открытой шкатулке движутся какие-то фигурки. Да, скорее всего, это были маленькие золотые танцоры. Разобрать их движения было трудно, но то, что они двигались, было понятно по отблескам света, которые давало полновесное золото. Золото! Фигурки были золотые, и в сундуках, что находились в пещере, также было золото, в этом Лоринджер уже не сомневался.
Вдруг незнакомец захлопнул шкатулку и внимательно посмотрел перед собой, как будто увидел или даже почувствовал, что за ним следят.
Герцог в ужасе отпрянул и прижался к стене, а когда, решившись, он посмотрел еще раз, света в трещине уже не было.
Ждать дольше смысла не было, и герцог бросился бежать. Он легко отмахал несколько десятков ярдов, с ходу перемахнул через борт, и матросы, поняв без слов, разом оттолкнули лодку от берега и стали ее разворачивать, быстро ударяя веслами.
Скоро они вышли из тумана, поймали ветер и направились в сторону лагеря.
– Шхуна, сэр! Я вижу ее! – воскликнул Барнс, едва ветер раскрыл паруса лодки.
– Где ты ее видишь?
– А вон! Вон! – указывал рукой матрос, и, посмотрев в ту сторону, Лоринджер едва успел заметить трехмачтовый силуэт судна, которое тут же превратилось в призрак, когда ветер принес с острова клочья густого тумана.
– А я ничего не вижу, – покачал головой Гавайр.
– Нет, она была, я видел, – произнес Лоринджер.
– Барнсу я верю, сэр, он во всей команде самый глазастый и в темноте хорошо видит, другие только удивляются.
