Теперь он был достаточно близко, чтобы даже через пелену дождя замечать каждое его движение.
– Подержи меня, Трей, я должен его видеть!
Трей обхватил герцога, и тот получил возможность держать трубу обеими руками.
– О! Это невероятно! Его глаза источают огонь – я не шучу!..
Едва Лоринджер произнес это, как от длинноволосого волшебника полетел огненный шар, развернувшийся в огненную сеть наподобие тех, которыми ловят тунца, ярдах в двадцати от шхуны Лоринджера. Натянутые веревки вспыхнули и полопались, отчего повалились тянувшие их матросы, а огненная сеть продолжала расширяться и двигаться на шхуну Лоринджера.
– О, ужас! – воскликнул герцог. – Что с нами будет?!
Ответом на его вопрос было падение огненной стены на шхуну, отчего вдруг воспламенилось все, что могло гореть, однако у такого пламени было мало силы, при том что ливень и не думал прекращаться.
Яркое пламя опало, зашипело затлевшее дерево, и шхуну Лоринджера окутали клубы относимого ветром пара.
Капитан Гроутер скомандовал готовиться к шторму. На вопросы и ответы времени уже не было, и герцог позволил Трею проводить его в каюту.
– Ах, друг мой, ведь все могло состояться! – простонал Лоринджер, когда Трей укладывал его в кровать и подбивал под ним сырую перину.
– Мы еще нагоним их, ваша светлость.
– Не нужно. Когда минуем шторм, передай Гроутеру – пусть правит в Окинарское море.
– Ваша светлость, вы имеете в виду к Змеебаду?
– Нет. То есть – да.
Герцог вздохнул и сел, свесив ноги в полосатых чулках.
– Они идут в Змеебад, тут и думать нечего, но их груз можно взять, если не на море, так на суше. Неужели мы просто устранимся, Трей?
– На суше мы покрепче будем, ваша светлость.
– Вот и я так думаю. Припасов у нас достаточно, команда лихая, а если что подгорело из снастей – легко заменим.
– Легко, ваша светлость.
– Значит, ты со мной, я правильно понял?
– Я всегда с вами, ваша светлость.
– Не потому, что я старый дурак, правда?
– Потому, что вы правы, ваша светлость, потому что с вами мы победим.
66
Ночью судно крепко трепало, но к утру погода наладилась, и когда Бурраш поднялся на палубу, чтобы прийти в себя после прерывистого тягучего сна, его встретила ясная погода, легкий ветерок и множество летучих рыб, которые выскакивали из воды и, блеснув чешуей, пролетали на крыльях-плавниках до тридцати ярдов, прежде чем снова падали в воду, но к тому времени в воздух взмывали десятки других рыб, и это не прекращалось ни на мгновение.
– Первый раз видите это? – спросил Бурраша Леклерк, который, похоже, вообще никогда не спал.
– Да. Я и в море первый раз, если не считать десантного перехода в Тарнау.
– Тарнау далеко отсюда, – качнул головой Леклерк.
– Ясное дело. Дальше Змеебада.
– Вот уж куда бы не хотел попасть ни за какие коврижки, – признался Леклерк.
– Ты серьезно?
– Все, что я слышал об этих краях, – ужас, ужас и ничего другого.
– Ну, а я там воевал, – сказал Бурраш.
– Правда, что ли?
– Правдивее некуда. Почти пять лет.
– Ну и каково там?
Задав этот вопрос, Леклерк даже немного сжался, ожидая услышать что-то особенно страшное.
– Ну, с одной стороны, ко всему можно привыкнуть, тем более солдату. Но ты прав, житье там никудышное – страшное житье.
Леклерк распрямился, помолчал немного и сказал:
– Я так и думал, ваша милость. А теперь пойдемте, я покажу вам, что случилось с доской.
– С доской? – не сразу понял Бурраш.
– Ну да, с той самой, где оставались ваши камни.
Они обошли мостик с невозмутимым рулевым и вышли к борту, с которого в море смотрел расщепленный огрызок доски – это было все, что осталось.
– А где остальное? – не удержался от вопроса Бурраш.
– Неизвестно, но вахтовый говорил, будто слышал удар, от которого содрогнулась вся шхуна.
– А я ничего не слышал.
– Это неудивительно, господин Бурраш, вы очень устали, к тому же новичку на борту все звуки кажутся шумом, и только мы их хорошо различаем.
– Понятное дело. Но тут придется новую доску доставать, у вас такая найдется?
– Найдется… Но это очень уж страшно, господин Бурраш, хотелось бы знать, отчего такое случилось?
– Говорить или нет – это не я решаю. У меня начальство имеется, – сказал Бурраш.
– Прошу меня простить, я лишь передаю волю капитана.
– Путь капитан придет к нам, и мы ему все объясним, а ты готовь новую доску, нам здесь не один день париться – досок потребуется много.
Бурраш уже собирался уходить, когда, зевая и потягиваясь, к ним вышел Мартин.
– Ох ты ж! – воскликнул он, заметив огрызок доски. – Вы это видели?
– Мы это как раз обсуждали, ваша милость, – ответил Леклерк, косясь на Бурраша.
– Ты смотри, опять сработало, я бы в жизни не поверил, что такое возможно!..
– А у тебя камней еще много осталось? – спросил Бурраш.
– Камней пропасть, я целый ящик насыпал – как чувствовал, – заверил Мартин и, подойдя ближе, осторожно коснулся разбитой доски.
– Ну, досок вроде у них тоже хватает, – подвел итог Бурраш, кивая на Леклерка.
Вдруг к ним подбежал Рони, его глаза были выпучены.
– Эй, где вы ходите? Там такое плавает и Мартина зовет!.. Мартин, ты видел?!
Мартин, а следом и остальные бросились к противоположному борту, удивив даже сонного рулевого.
Оказалось, что в зеленоватых водах за бортом, стараясь держаться на уровне хода корабля, плыл уже знакомый Мартину морлинг, который был очень обрадован тем, что Мартин, наконец, выглянул из-за борта.
– Густав, это ты? – спросил Мартин.
– А кто еще тут может плавать с битой головой, я тебя спрашиваю?
Морлинг ушел на глубину и вынырнул примерно через полминуты.
– Прошу прощения, это я ушибы охлаждаю. После вчерашнего все тело поломано – слов нет, как больно.
– А что было вчера? – спросил Мартин.
– Преследовал шхуну «Урман», которая от меня ненадолго оторвалась.
– И где она сейчас?
– Давай по порядку, хорошо? – недовольно произнес морлинг, переваливаясь с бока на бок и подныривая под накатывающие волны.
