– Отхожее место за углом.
– Я знаю, но мне – умыться, – настаивал Мартин и почесал отросшую щетину. – Лучше бы в гостинице поселились. Здесь есть гостиницы?
– Не знаю. Я надолго не задерживался. Мы тогда прошли маршем, разок только посмотрели на этот муравейник и убрались по своим делам.
– Эх, я бы тоже умылся, – сказал Рони, вставляя ноги в морские башмаки.
– Здесь этого не получится, – усмехнулся Бурраш, выбирая руками что-то на большом блюде.
– Чего это?
– Они не умываются. Они мажутся муравьиным маслом.
Мартин с Рони переглянулись. Их щетки и мятная глина были при них, но как ими воспользоваться без воды?
– Ладно, разок обойдетесь, – угадал их мысли Бурраш и, проглотив большой кусок мяса, добавил: – Похоже на свинину, но не свинина.
Из-за угла появился Ламтак. Его борода и лицо были мокрыми и благоухали мятой и календулой.
– Ты умывался? – удивился Мартин.
– Нет, просто руки помыл в тигеле, а вода так пахуча, что не стыдно и бороду прополоскать.
– Эй, так мы там теперь и умыться можем! – обрадовался Рони.
– Успокойся, – одернул его Мартин и сел за обеденный стол. – Он в тигеле уже весь помылся, ты разве не понял?
– Да там еще половина осталась, – отфыркиваясь, сообщил гном, запрыгивая на высоковатый табурет.
– Мы поняли, Ламтак, – сказал Мартин.
Рони присел рядом – умывания отложили на поздний срок. Бурраш разлил по бокалам напиток иссиня-черного цвета, и все, предварительно понюхав его, выпили.
Питье было приятным на вкус, сладким и отдавало дымком.
После этого головы прояснились, настроение улучшилось, и бойцы с аппетитом позавтракали, не особенно вникая, какое перед ними лежало мясо и мясо ли это.
А потом к ним спустился воинский чин в панцире и нашивках на правом наплечнике.
– Доброго утра, гости дорогие!
– Доброго утра! – хором ответили сытые гости.
– Как спали?
– Хорошо спали! – за всех ответил Бурраш. – Чего доброго скажешь?
– Скажу, что пора заняться делом, за которым прибыли.
– Мы не возражаем, – сказал Мартин, поднимаясь. – С кем имею честь говорить?
– Я служу у госпожи Середы главным охранником, зовите меня Генрих, этого достаточно. Ну, а вас я уже знаю. Вы – Мартин, вот это – Бурраш, гнома зовут Ламтак, а… молодого человека – Рони. Собирайте вещи и поднимайтесь на этаж, нам еще долго ехать до места.
76
Сборы были недолгими. Мартин и его солдаты не были обременены пожитками и через десять минут по водяным часам Бушталлера уже поднимались по лесенке через магазин госпожи Середы.
Вопреки ожиданием Мартина, блистательная красотка их не встретила – только Генрих и двое его бойцов.
– Так что, выходим на улицу? – спросил Мартин.
– Нет, – замотал головой Генрих. – Активизировались претифады – морлинги-предатели. На улице они прикрываются медовой ярмаркой.
– Какой ярмаркой? – переспросил Бурраш, который любил мед.
– Не обращайте внимания, это лишь сладкая западня. Идите за нами, есть пути получше.
Мартин возражать не стал. Он вообще здесь не ориентировался. Что же касалось Бурраша с Ламтаком, они всегда были настороже, а вот Рони оставался во власти ночных приключений, и Мартин ему почти перестал завидовать, охваченный заботами о своем маленьком войске.
Но расспросить, конечно, хотелось. Середа была такой красавицей, что Мартина интересовали любые подробности. Если не повезло тебе – расспроси друга, которому повезло.
– Ну и как она?
– Чего? – переспросил Рони, когда они шли по темному туннелю, который освещался лишь факелом в руке шагавшего первым Генриха.
– Ну, эта женщина, как она тебе показалась?
– Нормально показалась, – пожал плечами Рони. – Баба как баба.
– Не, ну я бы так не сказал, выглядит-то она вон как!
– Мало ли кто как выглядит.
Видно было, что Рони не горел желанием делиться подробностями, и Мартин решил повременить с расспросами. При его-то летах выяснять их было уже неприлично, а с другой стороны, Середа оказалась важным и единственным союзником в этой неведомой стране, и ему нужно было знать о ней как можно больше.
И тут рассказ Рони стал бы не только интересным, но и полезным, однако тот почему-то говорить о своем подвиге не хотел.
Туннель, по которому они шли, то сужался, то расширялся. Местами его пересекали ручьи, появлявшиеся из одной стены и уходившие в другую.
Прогорали факелы, Генрих поджигал новые, и отряд шел, не останавливаясь, так долго, что у Мартина стали ныть ноги. Впрочем, идти он мог еще долго, но таким образом отмерил примерно двенадцать миль проделанного пути.
– Привал! – объявил Генрих, когда они достигли очередного ручья, пересекавшего туннель. – Эту воду можно пить!..
– Спасибо, – выдохнул Мартин, сбрасывая на пол мешок.
– А в тех, других ручейках нельзя было? – поинтересовался Рони, прилаживая к стене собранный арбалет.
– Нельзя, тамошняя вода сбивает дыхание, – сообщил Генрих, приваливаясь к стене, как и двое его бойцов, сопровождавших группу.
Мартин зачерпнул в пригоршню воды и попробовал. Это была хорошая вода, со вкусом известкового родника, как в окрестностях Лиссабона в высоких скалах.
– Хорошая вода, ребята, – подытожил он. – Что ты скажешь, Бурраш, такая вода годится для солдата?
Бурраш не ответил, и Мартин посмотрел в его сторону. Орк с гномом сидели в коридоре и таращились на противоположную стену с таким интересом, будто там показывали картины из их будущей жизни.
– Бурраш! Ламтак! Вы с нами?
– Не шумите, Мартин, мы находимся в подземелье, а это плохо действует на орков и гномов. Мы не предупредили вас, а, наверное, стоило, – сообщил Генрих.
– Позвольте, гномы живут под землей столетиями, с чего вы взяли, что Ламтак будет чувствовать себя плохо? – возразил Мартин, поднимаясь.
– Гномы роют свои города только в долинах, а мы проходим сквозь гору. Вы меня понимаете?
– Ну, отчасти понимаю.
– Бу-бу, – произнес Бурраш, и все замолчали, прислушиваясь. – Бу-бу, – повторил он, и Генрих предложил двигаться дальше.
77
Они шли еще какое-то время, ощущая движение прохладного воздуха. Гном шаркал подошвами, Бурраш то и дело сморкался, да так, что вздрагивало пламя в факеле, который нес Генрих.
– Нет, я все же взведу луки, – произнес Рони и принялся возиться с арбалетом.
