– Нормально, – ответил гном, поднимаясь.
– Ну, тогда пошли.
96
Спускаясь, на половине пути они встретили посланного за ними сержанта – того самого, представителя командования. Он спешил не с пустыми руками, при нем была парусина для носилок или волочения раненых и изрядный пучок корпии из хорошо просушенного болотного мха. А еще вываренные с подорожником тряпицы – их перевязки хорошо затягивали раны.
– Как ваши дела, господа? – спросил запыхавшийся сержант.
– Как видишь, мы живы, – сказал Бурраш. – А вот этот солдат – герой сегодняшней битвы. Окажи ему помощь, будь добр.
– Да почему же я главный герой? – запротестовал скромный гном, но от перевязок специальными тряпицами не отказался.
Сержант оказался умелым, и вскоре они с Ламтаком догнали Бурраша, Мартина и Рони.
– Я восхищен вашей работой, господа! – воскликнул сержант. – Мы полагали, что на вашей вершине только глостеры, а оказалось – рамбосы!..
– Рамбосы?
– Да! Прицепы привезли их с Дюзю – Острова драконов!.. Они воевали за него десять лет и наконец захватили, почти подчинив себе всех рамбосов.
– Почему почти? – спросил Мартин.
– Рамбосы не смогли дольше сопротивляться, но и на службу идти не хотели.
– И тогда их сделали вонунсагами! – выпалил Рони.
– Так точно! – закивал сержант. – Главный колдун прицепов – инвентор, как они его называют, – разбил их личности и сделал рабами. Теперь они за него воюют и проливают свою кровь, но сами в этом, считай, не участвуют. Только их тела.
– И поэтому они такие медлительные, – добавил Мартин.
– Так точно, слишком долго думают.
У входа в неприятельский лагерь их встретили командир Генрих и полковник Шорр – начальник штаба войска, а еще свита из полудюжины офицеров.
– Приветствуем героев! – скомандовал Генрих.
– Приветствуем героев!!! – прокричали все остальные, и Мартину стало приятно оттого, что эти люди, или кто там они были на самом деле, так серьезно оценивали их работу.
Все бросились пожимать героической четверке руки и трясли их, трясли. Так, что начало болеть в затылке. Особенно досталось перемотанному бинтами Ламтаку, поскольку он выглядел особенно героически.
– Когда мы поняли, на кого вы вышли, мы решили, что вы там все полегли, выполнив задачу, – пояснил командир Генрих. – Мы атаковали, как только услышали с горы шум битвы. И оттуда никто не спустился, чтобы ударить нам во фланг. Эти желторотые скоро попятились – они ждали помощи, но не дождались. А тут пойманный офицер прицепов говорит – там, на горе, рамбосы, двадцать мечей! Тогда мы и решили, что вас изрубили в кукурепу.
– В кукурепу? – переспросил Рони.
– В капусту, – поправил командира помощник Птюц.
– Вот именно, – кивнул тот.
– А что с этим парнем – Ардольтом? – спросил Мартин. – Он вроде неплохо справлялся на другой горе, мы видели.
– Он справился, да, – кивнул Герман, и остальные закивали, соглашаясь с ним, но без особой радости. Мартин недоуменно покосился на Бурраша с Ламтаком, те, в свою очередь, пожали плечами.
– Так что, мы уже победили? – спросил Рони.
– Да, противник отступает на следующее плато. Там они отдохнут и придут к нам за хребет, чтобы сразиться еще раз.
– Минуточку! За какой такой хребет?
– Туда! – махнул рукой Герман, показывая направление, с которого пришло его войско.
– Так мы что же, уйдем теперь отсюда?
– Ну да, – подтвердил командир Генрих, и все его офицеры закивали.
– Не, так не пойдет, – поднял руку Ламтак. – Мы же захватили их лагерь, зачем теперь отступать? Нужно прямо сейчас двигать дальше и дать им еще разок, пока они не закрепились на новом месте.
– Наши солдаты устали, они не вынесут этого. Мы должны вернуться в лагерь и отдохнуть.
– Давайте отдохнем в их лагере, вон он какой – весь целехонький!..
– Мы не можем, это нарушение правил.
– А атака на нас в лагере вместо встречи на договорном месте – это разве не нарушение?
– Нарушение, – согласился Герман.
– Значит, они первые все это начали, и вы должны сжечь их лагерь, чтобы они сюда не совались, а мы вернемся к себе и нормально отдохнем. Потом вернемся и сразу спустимся на следующее плато.
Герман постоял, задумавшись, потом повернулся к полковнику Шорру и офицерам.
– Господин Ламтак говорит разумные вещи.
– Да, господин Ламтак говорит разумные вещи, – повторил полковник Шорр.
– Значит, так – слушай мою команду! Захватить все, что можно унести, остальное – сжечь!..
– Сжечь! Сжечь! – закричали офицеры и стоявшие неподалеку сержанты, а потом бросились в сторону лагеря, чтобы не только передать распоряжение, но и лично поучаствовать в разгроме.
– Ну вот, совсем другое дело, – улыбнулся Бурраш.
– У меня уже в животе ноет, пора бы пожрать, – добавил Рони.
Через час войско уже строилось в колонну, а над лагерем противника поднимались черные клубы дыма. Нагруженная трофеями колонна тронулась, таща на волокушах раненых, одеяла, запасы стрел и провизию – все, что было в лагере глостеров.
Погибших оставили на обочине, сняв с них все оружие и доспехи, поэтому Мартину и Ламтаку достались новые щиты.
В гору было идти тяжело, но еще через час войско уже спускалось в сторону собственного лагеря, и солдаты с волокушами перестали так надсадно дышать – многие даже улыбались.
Мартина догнал Густав и пошел рядом.
– О, привет! – сказал Мартин, обрадовавшись знакомому морлингу.
– Привет, – ответил тот, поправляя шлем. – Видел, как вы выбивали рамбосов. Спасибо ото всех нас.
– Это и наша война.
– Да, я знаю.
– А какое это плато, там, где сейчас горит? – указал назад Мартин.
– Гогуцаги.
– А глостеры куда перешли?
– На Призрачное плато.
– Хорошо, теперь я разобрался. Ты слышал, Бурраш?
– Да. Значит, еще пара таких побегушек, и спустимся к бухте.
– Побегушки – это он про меня? – уточнил Ламтак, подходя к Мартину. Морлинг сразу отскочил в сторону шага на три.
Ламтак усмехнулся и встал на прежнее место.
– Ты чего, Густав? – удивленно спросил Мартин.
– Я их… не очень люблю… – смутившись, признался морлинг, и Мартин заметил, что он стал бледнее прежнего. – Побаиваюсь я их немного.
97
Добравшись до своего шатра и растянувшись на топчанах, Мартин и его бойцы почувствовали себя счастливыми. Не успели они прийти в себя, как прибежали двое служителей с водой и кувшинами, чтобы герои могли помыться. На этот раз отказов не было, по пояс плескались все, а Бурраш даже смочил в смытой воде босые ноги.
