– Все увидишь, не спеши, дай только отдышаться.
– Ты что, знал, что она меня сбросит? – спросил Мартин, затравленно озираясь и силясь обнаружить хоть лучик света. Но тщетно, он был глубоко под землей.
– Да, знал.
– Но ведь ты служишь ей, правильно?
– Служу. Но только там – снаружи, а здесь у меня свои дела.
– Я не понял.
– Я морлинг-претифад.
– Ты… из этих самых?
– Да, они называют нас отступниками. На самом деле отступники они.
– Я замерз и совсем ничего не понимаю…
– Да, ты совсем не одет.
– А с чего это я должен быть одет в постели с женщиной?! – раздраженно воскликнул Мартин. Первый шок начал проходить, и он чувствовал, что здесь очень холодно – по глинистым стенкам норы стекала ледяная родниковая вода.
– Эх, знал бы ты, кто она на самом деле… эта женщина.
– Не надо, не пугай меня. Мне кажется, я уже все видел. Что мы теперь будем делать?
– Я должен вернуть тебя к твоим друзьям.
– И что потом?
– Не знаю, – признался морлинг. – Полагаю, во второй раз ты так не подставишься и уберешься из Змеебада живым.
– Я должен забрать некий предмет.
– Золотую пантомиму, я знаю.
– Уй-й-й! Как же холодно! – пожаловался Мартин, и его зубы отбили громкую дробь. – Всегда удивлялся, каково вам, морлингам и глостерам, в таком холоде жить, а?
– Сейчас я тебе помогу, надо только найти нужную грибницу…
– Грибницу? И где будем искать?
– А вон они растут, прямо на стенах…
– Я ничего не вижу.
– Съешь грибницу, все увидишь и согреешься. Ну-ка, посторонись еще.
Мартин подался назад, коснувшись спиной холодной и сырой стены, и его зубы снова стали выбивать дробь.
– Уф-ф-ф… Да что ж-ж-же это так-к-кое… Меня так даже в камере не колотил-л-ло… Даже зим-м-мой!..
– Это потому, что глостеры близко. Они воруют тепло.
– Чего?
– На, съешь вот это, – сказал Густав и ткнул Мартину в плечо какой-то мокрой мочалкой.
– Что это?
– Грибница. Ты должен съесть ее всю.
– Всю?
– Всю. И мой тебе совет: чтобы снадобье подействовало, ты должен съесть это быстро.
– Почему быстро?
– Потому что растягивать удовольствие не получится, рот сведет судорогой. И не нужно пока вопросов, Мартин, становится все холоднее, и глостеры все ближе, они уже почуяли тебя – торопись!..
Мартин зажмурил глаза и стал торопливо жевать сочные корни грибницы. На зубах хрустел песок, вкуса Мартин почти не различал, он лишь контролировал, сколько грибницы уже съел и сколько еще осталось.
На последней трети стало приходить понимание, почему следовало есть так быстро. Рот, горло, желудок и даже рука, в которой он держал грибницу, начинали покалывать, а потом уже и сильно жечь. Последний пучок Мартин засунул в рот уже на пределе ощущений – так сильно горело во рту. Челюсти едва двигались, и, не дожевав остаток, он был вынужден проглотить его целиком.
Следующие несколько минут его трясло и бросало попеременно то в жар, то в холод, он что-то бессвязно лопотал, пытался вскочить и бился головой о низкий потолок. Но вдруг все резко прекратилось, и он обнаружил себя сидящим на полу сырой норы, а неподалеку на корточках сидел морлинг Густав. И теперь Мартин его видел так, будто наступили сумерки.
– Ну как, стало теплее? – спросил Морлинг.
– Стало. А лисья нора, почему она такая большая и почему так глубоко?
– На самом деле это лишь название, а нору делали совсем не лисы.
– А кто?
– С ними нам лучше не встречаться. Ползи за мной, мы должны перебраться в реку.
– В реку?
– В подземную реку. По ней мы оторвемся от глостеров, я уже слышу, как они ввинчиваются в грунт – где-то совсем рядом.
116
Они поползли по жирной глине все быстрее и быстрее. Мартин и не подозревал, что сможет так быстро передвигаться по грязи. Когда потолок стал повыше, они побежали, и, как оказалось, вовремя. Из стен, обваливая комья грунта, стали высовываться уродливые головы глостеров, которые здесь, в привычной им среде, приняли свой настоящий облик – безглазых монстров с роющими конечностями.
Они извивались, словно змеи, пытаясь зацепить беглецов острыми крючьями на лапах, но те оказались быстрее.
– Прыгай! – закричал Густав, но Мартин уже и так сорвался в какую-то пропасть, и это оказался подземный водопад. Падали они, как показалось Мартину, долго, и должны были расшибиться о камни, но камней здесь не было, и беглецы лишь подпрыгивали на глиняных перекатах отвесной стены, скользких, словно куски зернового мыла. Потом они попали в водоворот, и Мартин боролся, чтобы не захлебнуться.
– Скоро станет легче! – прокричал Густав, когда они снова летели по кочкам. И действительно, через несколько порогов подводная река вышла в широкую пещеру, и беглецов прибило к небольшому острову, намытому из скальной породы.
Мартин выполз на самую сухую его часть, куда не долетали брызги, и, переведя дух, стал осматриваться. Он действительно неплохо видел, учитывая, что сюда не проникал ни один лучик. С потолка пещеры свисали огромные каменные сосульки, из стеновых промоин в озеро обрушивалось множество небольших водопадов, а рядом сидел Густав, который выглядел как настоящий морлинг – страшный и отталкивающий для любого человека. Но не для Мартина и не сейчас.
– Так кому же ты служишь, Густав?! – спросил Мартин, стараясь перекричать шум воды.
– Не кричи, я и так тебя слышу. Я служу морлингам, но особенно преданно – роду морских морлингов, мы не боимся морской воды и высоких волн.
– Да, я помню. Но ведь ты воевал за Середу против глостеров.
– Я и сейчас против глостеров, они для балтеров и морлингов одинаково опасны.
– Балтеров?
– Это народ, к которому принадлежит Середа.
– Ага. Но раньше ты помогал мне от имени Середы?
– Да.
– А мессир Дик, он один из вас?
– Я не знаю. Это выше моего понимания, но он помогает нам бороться против Середы, больше я про него ничего не знаю.
– Что будем делать теперь? – спросил Мартин и посмотрел в ту сторону, куда уходила подземная река.
– Снова поплывем.
– И далеко еще?
– Эту реку я знаю плохо. Но сегодня до ночи должны прибиться к большому берегу.
– До ночи? – поразился Мартин, и в этот момент от ближайшей стены отвалился огромный кусок породы и обрушился в воду, а Густав вдруг забился и заверещал, как подстреленный кролик. Мартин вскочил на ноги, ему показалось, что на морлинга напала змея, он видел узкое напряженное тело, которое с треском ввинчивалось в бьющегося Густава.
