– Да, это самое верное.
Останавливать прибывшие корабли никто не пытался – противная сторона не была готова к этой схватке, и те свободно прошли к стоявшему на якоре судну с золотом. Между тем спасательные галеры уже причалили к подбитым и высаживали команды.
Вскоре новые команды принялись грести, и все четыре судна стали разворачиваться обратно – под защиту главного корабля.
– А с другой стороны, ему сейчас самое время в море сбежать, – сказал герцог, снова прикладываясь к трубе. – Хотя нет, эти монстры морские им весь такелаж попортили, поэтому полночи ремонта им обеспечено. Никуда не уйдут, будут к завтрашней битве готовиться.
– И мы будет готовиться, сэр.
– И мы будем. Пойдем, будем вызывать лодку и смотреть твою шхеру, а потом к себе на корабль. Хочу в нормальную каюту попасть – устал кормить муравьев да блох этих лесных. Надоели.
125
Доносившиеся сверху крики и топот заставили всех очнуться от тяжелого сна. Судно раскачивалось на слабой волне, отчего после дурмана слегка подташнивало.
– Вот попали, а? – первым нарушил молчание Рони.
– В горле пересохло, хорошо бы водички попить, – заметил Бурраш.
– А мне до меча добраться хочется, – угрюмо произнес Ламтак. – Очень я за их вероломность посчитаться хочу.
– А чего это они так орали? – спросил Рони.
– Похоже, битва у них какая-то была, – ответил Мартин, который очнулся раньше других.
– И чего? Кто победил?
– Непонятно. Сначала готовились – команды отдавали, потом разом в воду попрыгали.
– А мы-то им на что?
– В рабы продадут, – вздохнул Бурраш, и все сразу вспомнили его друга Ламбаруша.
– Не думаю, – покачал головой Мартин. – Тут что-то другое. Нас кому-то отдать хотят, и боюсь, что это будет похуже рабства.
– А что может быть хуже? – спросил Ламтак и сумел сесть, привалившись спиной к бочке.
Вдруг люк распахнулся, и в трюм стали спускаться два матроса. Они внимательно осмотрели пленников, потом один взял у другого медное ведро и начал мерным ковшиком раздавать воду.
Напоив пленников, матросы ушли.
– А по нужде, если надо? – обидчиво поинтересовался Рони. – Мне что, в штаны сливать?
– Пить не надо было много, – усмехнулся Бурраш. – Лучше бы мне отдал, я-то совсем не напился.
– А чего ты веселишься, зеленый? – с укоризной в голосе спросил Ламтак.
– Да потому, что плакать пока рановато. Про нас ничего не известно, может, еще и сбежим. Это ж только бухта, значит, и берег недалеко.
– Тут такие берега – скалы одни, – заметил Рони.
– Надо будет – выползем. Вот только от веревок как избавиться? Перетирать долго.
– Мартин, может, ты поможешь? – спросил Рони.
– Вряд ли. Они тут таких узлов навязали, что руки не шевелятся. Как в железной окове.
– Это морские узлы такие, – пояснил Бурраш. – На совесть вязали.
– Не, ну, правда, мне что, в штаны лить? – снова озвучил свою проблему Рони.
– По сравнению с ударом кинжалом в живот, это пустяк, – прокомментировал Ламтак.
– Да, – согласился Бурраш.
– Стойте! – воскликнул Рони, забывая про свою проблему и садясь ровнее.
– Чего ты? – спросил Мартин.
– Наши пожитки – вон они!
Мартин проследил его взгляд, и действительно, все вещи, в том числе арбалет и «горгона» Бурраша, лежали в дальнем углу, до которого, как полагали захватчики, пленникам ни за что было не добраться. Впрочем, даже добравшись, воспользоваться ими не было никакой возможности.
– Делай в штаны, парень, – посоветовал Бурраш. – Если сбежим, помоешься в море, а если нет – уже без разницы.
– У калмаев, я слышал, применяется казнь муравьями, – добавил Ламтак.
– Как это? – уточнил Рони.
– В задницу вставляют речной тростник с медом, и муравьи начинают его таскать, а когда мед заканчивается…
– Прекратите это! – потребовал Мартин, нервно дергая пальцами и невольно срывая с пола изрядные куски щепы.
– Да чего ты? Мы же просто отвлекаемся, – заметил ему Бурраш.
– Дело нешуточное, куда тут отвлекаться?
– А ты на что надеешься?
– На удачу нашу общую. Не вижу я нашей гибели, и все тут.
– О как!.. – поразился Ламтак. – А я давно подозревал, что в тебе чего-то такое имеется, командир, я подозревал.
– Да я не про то, ничего я не вижу, просто…
Спор был прерван новым визитом с палубы. Люк снова открылся, и первым в трюм спустился матрос с масляным фонарем, а за ним, поддерживая подол струящегося красного платья, спустилась и сама Середа – блистательная красавица. Среди старых парусов, смоляных канатов и пропотевших пленников она смотрелась совсем диковинно.
Брезгливо поддерживая платье, она прошла мимо других к Мартину и, присев рядом на корточки, спросила:
– Как себя чувствуешь, могучий Мартин?
– Получше тебя, проигравшей сражение, – ухмыльнулся Мартин, полагаясь только на свои догадки.
Середа не удивилась.
– Было бы даже странно, если бы ты не знал всех моих дел. Или не всех?
Мартин не ответил.
– Скажи мне, что должно произойти уже скоро?
– Подожди и сама узнаешь, – ответил Мартин, сдерживая улыбку. Он понимал, что Середа считала его куда более опасным, чем он являлся на самом деле. Или он неправильно думал, а она видела саму суть?
«Нет-нет, я здесь вообще никто», – успокаивал себя Мартин, однако глаза Середы говорили об обратном.
– Скажи мне, что делать дальше, ведь ты можешь видеть будущее, – настаивала она.
– Ты будешь воевать двести лет, – ответил Мартин, вспомнив откровения Птюца.
– Откуда ты заешь?! – воскликнула она, подскакивая.
– Ты спросила – я ответил. А в бою будет появление третьего короля.
– «Третьего короля»? Кто это?
– Об этом мне неизвестно, – пожал плечами Мартин. – Прикажи, чтобы Рони в отхожее место отвели, иначе он в штаны нальет.
– Ладно, – согласилась Середа и произнесла несколько слов на непонятном языке, настолько непонятном, что Мартин легко бы принял его за какое-нибудь жужжание или чмоканье. Однако матрос все понял. Рони подняли с парусных тюков и уволокли наверх.
– Что за третий король? – потребовала ответа Середа.
– Я не знаю, честно не знаю, – признался Мартин. – Просто иногда пробивает как-то.
