Высокий повёл рукой, и в дверях сразу появился рыночный оружейник, который в течение многих лет собирал оружие перед входом в Комендатуру, а потом выдавал его. Сегодня оружие забирали уже при въезде на территорию Рынка.
Соломон, конечно, был в курсе того, что завтра состоится отлёт дирижабля на Готланд, и связывал с этой экспедицией свои надежды. Его сын заразился и пропал где-то среди общин заров, пристрелить его не успели. Если бы это произошло на территории их анклава, шансов уйти у мальчишки не было бы. Но ему повезло, заразился он, когда они были в лесу на заготовке дров. Охранников было мало, поэтому он сумел уйти. Где он теперь и что с ним, Соломон не знал.
— Эй, водила, уснул, что ли? Давай загребай на разгрузку, — вырвал его из нерадостных раздумий грубый голос нового торговца, с которым Соломон ехал в первый раз. Этот торговец сразу не понравился Соломону, ещё в Соколиной Горе, но предложенное вознаграждение было так велико, что разрешило все его сомнения.
Соломон завёл танк в ворота Рынка, проехал на площадку для разгрузки товаров. Рабочие стали споро разгружать ящики и канистры. Грузчики, все как на подбор, были в хороших ОЗК и последней модели противогазах.
— Соломон, ты видел? Наш купец явно не жмот! Вон как одевает своих ребятишек! Давай, что ли, займёмся делом? Охота чего-нибудь горяченького хлебнуть.
Соломон обернулся, на ступенях стоял его техник Сидор.
— Может, и лучше, что сегодня это сделаем. Завтра будем свободны.
Они занялись техосмотром танка. Завтра был свободный день, и они могли бы спокойно осмотреть машину. Но приказ, полученный перед выездом, требовал готовности выехать в любой момент, даже ночью. Осмотрев танк снаружи, проверив цепи, колёса, фартуки, Соломон снова залез внутрь. Нужно было отогнать машину на стоянку, заглушить двигатель и осмотреть все тяги.
— Эй, начальник, — Соломон высунулся наружу, — а эти ящики будете выгружать?
Новый торговец вернулся в танк:
— Чё орёшь? Если оставили, значит, так надо. Не твоё собачье дело! Не лезь куда не следует! — потом решил всё же сменить тон: — Этот товар мы решили пока попридержать. Посмотрим, как завтра пойдёт торговля. Ты давай отгоняй танк на стоянку. В харчевне и гостинице я за тебя и Сидора рассчитаюсь, так что не парьтесь, набирайте себе всего побольше.
— Спасибо! — поблагодарил Соломон в спину торговца, сразу повернувшегося, чтобы уйти.
— Я тебе чё говорил? — в двери появился Сидор. — Дядька совсем не жадный. Кто ещё за нас платил? Не припомнишь? Я тоже не припоминаю. Не было таких! Давай, Соломон, двигай! Охота раздеться и поесть.
— Ну, тогда давай за кочегара. Где этот мальчишка носится? Каждый раз одно и то же!
Сидор двинул к топке. Соломон повёл танк к стене Рынка, справа от Комендатуры. Стал глушить двигатель.
В дверь постучали, Соломон открыл. В щели появилась голова кочегара.
— Где ты был, паршивец? — стараясь, чтобы в голосе была строгость, вопросил Соломон. После заражения и пропажи сына он успел привязаться к этому сироте, старался его опекать и помогал чем мог.
— Ой, дядя Соломон, я такое слышал! — глаза мальчишки под стёклами противогаза блестели. Видно было, что ему не терпится поделиться информацией.
— Что же ты слышал, лишенец?
— Разговор рабочих!
— Да мало ли что работяги болтают.
— Да нет, дядя Соломон, они вовсе не рабочие! Один другого называл капитаном. И обсуждали они, как лучше спрятать оружие…
— Какое оружие? При въезде у всех отобрали!
— Уж не знаю какое! Но один говорит другому: «Капитан, а не лучше ли нам оружие перепрятать, а то не ровен час этот мудак наткнётся на него. Он и так возмущался, что выгрузили не всё», — мальчишка старательно изменил голос, очевидно, подражая взрослому. — Дядя Соломон, как вы думаете, они привезли его на продажу?
— Ты вот что, Иван… Про этот разговор забудь. Сказал мне, и больше чтоб никому, ясно? Я сам всё проверю. Но если что ещё услышишь, то не подавай вида, что слышал. Потом потихоньку мне расскажешь. Но лучше не смей к ним приближаться и подслушивать! Всё понятно?
Мальчишка согласно затряс головой.
— А теперь иди, догоняй Сидора. И никому про это ни гу-гу!
Иван побежал по направлению к Комендатуре, догоняя неторопливо шагающего Сидора. А Соломон огляделся вокруг. Закрыл двери танка, прошёлся по нему, будто проверяя оборудование. На самом деле он мучительно размышлял: заглянуть ли в оставшиеся в танке ящики или не соваться куда не следует. По размышлении пришёл к выводу, что за танк, хоть и не собственный, он всё же несёт ответственность. Решительно подошёл к ящикам. Ящики были закрыты на замки. Соломон повертел их, но открыть не было никакой возможности. Рассмотрел ящики — обычные, в таких торговцы постоянно возят товар. Попытался приподнять: тяжело. Немного потряс, отметил про себя: «Такое ощущение, что там что-то металлическое. Ладно, разберёмся попозже! Надо будет переговорить с Сычом», — и зашагал в сторону Комендатуры.
* * *
Густав стоял за рычагами управления в кабине дирижабля.
Накануне руководством анклава было решено вылететь на день раньше. Клён сообщил, что это необходимое решение. Для команды дирижабля это не стало неожиданностью. Они были готовы лететь в любой день. А для представителей других анклавов, Объединённого генералитета, да и для большинства населения бункера и Внешнего города это было сюрпризом.
Гаргар рассказал, что, когда утром членам делегаций объявили об отлёте дирижабля, они стали возмущаться и требовать отложить отлёт, придумывая всяческие причины. В срочном порядке стали требовать включения в состав экспедиции представителей своих анклавов. Амбициозный генерал Романов и Нариман Фархатов, возмущаясь больше всех, составили ноту в адрес Клёна. Нота была рассмотрена, но решение не изменено. Поскольку ранее анклавы отказались включать в списки экспедиции своих представителей, Клён предложил полететь тем, кто сейчас находится в Крылатском. Желающих не нашлось. А учитывая, что у всех делегаций, их охраны, водителей и техников ещё на въезде вчера было отобрано оружие, то они стали заложниками Клёна и вынуждены были подчиниться его требованиям.
Густав бросил взгляд через лобовое стекло на провожающих. Вот они стоят чуть в стороне. Через противогазы не видно выражений их лиц, но позы говорили об оскорблённом достоинстве.
Густав перевел взгляд дальше. А вот Виолетта, Танюшка, Игорь Эдуардович, Алиса.
Вот его друзья из Внешнего города.
Вот родители Володьки, тесно прижались друг к другу. Ольга положила голову на плечо мужа и держит его за руку.
Рядом мать, вся в чёрном. На голову выше Ольги, но какая-то сникшая и потерянная. Густаву до слёз стало её жаль. Как же она теперь одна? Конечно, пока рядом есть Аиша. Но если она мутирует, матери придётся самой пристрелить лучшую подругу и наперсницу.
